Голые

Алекс с усилием глотнул, встретившись со мной взглядом, и шумно выдохнул, ничего не сказав. Лишь кивком головы выразил свое согласие. Меня так и тянуло коснуться его лица, но руки крепко сжимали камеру, надежно удерживая от безумств.

– Ты можешь снять ботинки и носки?

Алекс засмеялся, не нервно, скорее немного удивленно, и наклонился, чтобы выполнить мою просьбу. Потом выпрямился и посмотрел на меня – в этом смелом взгляде сквозили любопытство и предвкушение.

– Превосходно. – Я немного попятилась назад. – Посмотри в окно. Думай о чем-нибудь… сексуальном.

– Чтттооо? – Он запнулся, не в силах удержаться от смеха.

Я взглянула на него поверх камеры:

– Только не говори мне, что не можешь выглядеть сексуально.

– Я могу.

Конечно он мог. Алекс бросил взгляд в направлении окна, язык его тела был весьма красноречив. Он немного ссутулился, поставив одну босую ногу перед другой – этот мужчина находился в полной гармонии со своим телом, что делало его просто идеальной, прямо-таки прирожденной моделью. Я сфотографировала Алекса в профиль, в момент, когда его взгляд блуждал где-то далеко-далеко.

Когда Алекс поднял руку и положил ее на свою грудь, касаясь кончиками пальцев соска, я чуть не выронила камеру. И с трудом удержалась от крика восторга, больно прикусив язык. Навела на резкость. Изображение сфокусировалось, и я сделала еще один снимок.

«Это нереально, – мелькнуло в моей голове. – Когда ты смотришь через объектив, все нереально».

Алекс откинулся на стуле чуть дальше, потом бросил на меня томный взгляд:

– Так?

– Еще, больше.

Его смех стал другим: тихим, низким. Определенно этот мужчина привык быть в центре внимания. Возможно, он никогда не был героем подобной съемки, но явно не ощущал стеснения, когда за ним наблюдали.

– И чего же еще ты от меня хочешь, Оливия?

– А что ты можешь дать мне, Алекс?

Он опять сменил позу, его рука заскользила вниз по груди и животу, к пуговице на поясе. Повисло напряженное молчание, которое мы не нарушали. Я затаила дыхание, но не могу сказать, чтобы Алекс чувствовал такое же волнение.

Обычно я подобными фотографиями не занималась. И все же мы были здесь, Алекс передо мной, его рука, которая вот-вот расстегнет джинсы, моя камера, готовая для новой серии снимков. Я облизнула губы. Потом подняла видоискатель к глазам и направила на представшую мне совершенно нереальную картину.

– Да, – сказала я ему хриплым, тихим голосом, отчаянно желая, чтобы тот не дрожал. – Сделай это.

Алекс справился с пуговицей, расстегнул молнию. Его ладонь скрылась внутри. Спина выгнулась, совсем немного, когда рука исчезла в джинсовой ткани.

С губ Алекса снова слетел еле слышный звук, и он закрыл глаза, немного прикусив нижнюю губу. Я успела запечатлеть, как на мгновение сверкнули его зубы. Длинные пряди упали на лицо, словно ширмой закрыв от окружающего мира.

Вспышка.

Щелчок.

Глядя через видоискатель, понимаешь, что все это нереально. Даже то, что происходит у тебя на глазах…

Рука Алекса задвигалась. Я знала, что он делает, но угол, с которого я снимала, давал лишь изображение мужчины со склоненной головой и сосредоточенным лицом. Голая грудь. Босые ноги. Я постоянно меняла положение, кружась рядом. Джинсы Алекса скользнули ниже, демонстрируя впадину его спины и намекая на очертания ягодиц.

Я подтянула табуретку и уселась перед Алексом. Так я снова оказалась ближе, мой новый снимок зафиксировал его мускулы, широкие плечи и макушку. Я не говорила объекту этой неожиданной фотосессии, как двигаться и что делать.

Комната наполнилась громкими звуками наших дыханий.

Я поднялась с табуретки, чтобы сделать еще несколько снимков. Стоя перед Алексом, я смотрела на его лицо, а не на член в его руке. Я не прикасалась к Алексу, но представляла, что могла бы почувствовать, если бы он оказался сейчас со мной… Я чутко улавливала его запах. И казалось, если сейчас вдохну, смогу ощутить его вкус. С моих губ невольно слетел еле слышный стон. Алекс открыл глаза. В них тоже читался ясный, неприкрытый, голый соблазн.

И я поняла, почему Патрик так рьяно уговаривал меня держаться от Алекса подальше.

Ничего хорошего из этого бы не вышло. Окажись мы вместе, я была бы смущенной, отвергнутой. И все же мне никак не удавалось справиться с собой, теперь было уже не до фотографий. Пытаясь сосредоточиться, я снова прильнула к камере.

Алекс с шумом выдохнул:

– Ты хочешь…

– Я хочу все это. Да.

Он вздохнул и задрожал. Его рука двигалась, поглаживая. А я, наблюдая за ним через крошечный квадратик стекла, делала снимки, возникавшие в моей голове, реальными.

Я придвинулась еще ближе, чтобы сделать очередную фотографию. Рука Алекса вдруг схватила мое запястье. Я не отстранилась. Теперь нас разделяло всего несколько дюймов. Взглянув Алексу в глаза, я увидела там приглашение, которое превратилось в просьбу, когда он взял мою ладонь и положил ее под свою.

Алекс двигал моей рукой по своему члену, очень, очень медленно… Вверх. Вниз. Его плоть под моей ладонью была такой твердой, такой горячей…