Голые

– О, спасибо! И, Оливия, знай, ты – всегда желанный гость на нашей мессе, – радушно улыбнулся отец Мэтью, и его проницательный взгляд на мгновение задержался на коробке в моей руке, тут же метнувшись в сторону Алекса. – Вы могли бы прийти вдвоем. Вы – католик, Алекс?

– Да, святой отец, собственно говоря, да.

Удивленная, я обернулась, чтобы взглянуть на Алекса, который уже натянул на лицо сладкую улыбку певчего из церковного хора.

– Я уже по одному вашему имени понял, что это так. Приходите на мессу, – еще раз пригласил отец Мэтью. – Мы будем рады видеть вас в церкви. Счастливого Нового года!

Святой отец не стал сильно настаивать на нашем приходе или ждать моего ответа, который, скорее всего, был бы лживым. Именно этим священник мне и нравился. И кстати, нравился еще в ту пору, когда я ходила в церковь. А все остальное было совершенно не важно.

Когда отец Мэтью неспешно удалился в сторону аптеки, Алекс притянул меня к себе так близко, что его губы касались моего уха.

– Ух ты, я так не палился со времен средней школы!

Засмеявшись, я обернулась и в шутку толкнула его в грудь:

– И что же произошло в средней школе?

– Я покупал в аптеке «резинки», когда в соседнем проходе показалась моя мать. Хвала Создателю, она-то презики не покупала, зашла за английской солью, ну, за тем слабительным. – Он повел плечами и продолжил, имитируя женский голос: – «Эй Джей, что ты здесь делаешь?»

– И что ты ей наплел?

– Сказал, что зашел купить жевательную резинку.

– И она тебе поверила? – снова засмеялась я.

Алекс пожал плечами:

– Она не задавала никаких вопросов. И это все, что меня волновало.

Я задержала взгляд на коробке в своей руке, потом бросила презервативы в корзину, которую держал Алекс.

– Давай уберемся отсюда прежде, чем тут вдобавок нарисуется и раввин. Нам что-нибудь еще нужно?

Алекс усмехнулся. Он схватил с полки еще одну коробку презервативов и бросил в корзину. Следом полетела бутылка силиконового лубриканта. Огромная. Я вопросительно вздернула бровь.

– Давай пройдем через четвертый ряд, – предложил Алекс.

– А что там, в четвертом ряду?

– Закуски, – как бы между делом бросил он.

– Ты думаешь, нам потребуются… закуски? – Я изо всех сил пыталась снова не рассмеяться.

– Мне кажется, тебе придется как-то подкрепляться, поддерживать свои силы, – объяснил Алекс с чувственной улыбкой, мгновенно отозвавшейся влагой возбуждения между моими бедрами. – Поверь мне на слово.

Лишь когда мы вышли из аптеки и сели в его машину, Алекс спросил меня о священнике.

– Ты часто ходишь в церковь?

Это была сложная тема, из разряда тех, что за несколько минут не обсудишь.

– По правде говоря, нет, – бросила я.

– Ха!

Я взглянула на него:

– Что – ха? Ты сам-то ходишь в церковь? И вообще, зачем ты соврал отцу Мэтью о том, что ты – католик?

Он засмеялся:

– Нет, я не соврал. Если, конечно, ты называешь католиком того, кто родился католиком, был воспитан в католичестве и прошел конфирмацию.

– Но теперь-то ты не католик?

Он равнодушно пожал плечами:

– Теперь я – вообще никто.

– Ха! – отомстила я.

Алекс посмотрел на меня, его рот скривился в улыбке.

– Помнишь, что ты говорила мне раньше? Это все очень сложно. Но, поверь, Оливия, мне абсолютно все равно, кто ты.

Я рассеянно смотрела на мелькавший за окном машины пейзаж. Мы направились в сторону домов, через какую-то минуту Алекс свернул в узкий переулок и остановился на парковке у моего дома. Я смахнула приставшие к перчаткам пушинки.

– Я сама не знаю, кто я.

Алекс заглушил мотор и повернул голову, чтобы взглянуть мне в глаза:

– Ну, в этом тоже нет ничего страшного.

Он поцеловал меня, когда мы вошли в дом через заднюю дверь. Здесь же он поцеловал меня прошлым вечером, и здесь же все еще было холодно, хотя гораздо светлее из-за лучей дневного солнца. Несмотря на мороз, от Алекса по-прежнему исходило тепло – от его губ, его рук… Разделявшие нас сумки смялись.

– Сначала мне нужно пойти наверх. Хочу принять душ, – сказала я.

В глазах Алекса отразился яркий свет, лившийся с улицы через окна.

– Хочешь, чтобы я поднялся к тебе?

А я хотела?..

Этот простой вопрос поставил меня в тупик. Я колебалась, подумывая о том, чтобы провести еще несколько часов на диванчике Алекса в центре его гостиной, на сей раз при свете дня, не заботясь о том, чтобы скрыть то, что я хотела бы скрыть. В моей спальне царило приглушенное, мягкое и романтичное освещение, там стояла великолепная удобная кровать. Но это была моя, только моя спальня, и я никогда не приглашала туда любовников. Почему-то казалось, что, поступи я так, отношения тут же станут более глубокими, сокровенными. Более значимыми.

– Нет? – уточнил Алекс.

Он был проницателен, просто видел меня насквозь. И почему Алекс мог чутко улавливать каждую мысль, которая приходила мне в голову, тогда как я могла лишь предполагать, о чем думает он? Я покачала головой:

– Не то чтобы нет, просто… я не заставлю себя ждать. Я спущусь вниз. Хорошо? – Поцелуй должен был смягчить мои слова, но я так и не поняла, произошло ли это на самом деле или Алекс просто притворился, что все в порядке. Я склонялась к последней версии.