Голые

– Если он хочет, чтобы я унижалась, ему крупно не повезло. Я не собираюсь молить его о прощении, Тедди. Я уже делала это в прошлом и огребла по первое число, причем не по своей вине. Так что я не буду пресмыкаться перед ним снова.

Тедди выпрямился, явно переваривая сказанное.

– Что ж… Не знаю, что и сказать.

А что тут скажешь? Эту ситуацию ничем не исправишь, – ответила я. – Потому что ты не знаешь… Ты действительно ничего не знаешь. Ты думаешь, что тебе известно обо мне и Патрике все, но на деле ты знаешь только то, что он говорил тебе, – и, полагаю, это выставляет его в довольно хорошем свете, не так ли? А все потому, что ему нравится думать именно так. Он просто не умеет признавать свою вину.

Тедди наверняка был прекрасно осведомлен об этом, ведь он жил с Патриком и любил его. Но мой приятель-здоровяк упрямо тянул:

– Думаю, я знаю его достаточно хорошо…

– Ты не знаешь о нас всей правды, – повторила я. – Тебе известно лишь то, что он тебе говорил, а я слышала его версию нашей истории.

– Ты утверждаешь, что Патрик – лжец?

– Я лишь говорю, – невозмутимо продолжила я, – что у него есть своя версия этой истории. А у меня есть своя. И нельзя сказать, чтобы эти истории были похожи.

– Оливия, я никогда не пытался вычеркнуть тебя из жизни Патрика…

– И я люблю тебя за это, Тедди, поверь мне, – снова перебила его я. – Но это – исключительно наше с Патриком дело. Я знаю, чего он хочет. Больше чем просто извинений. Он ждет от меня чего-то вроде заверений в безграничной преданности, ему нужно, чтобы я пресмыкалась, чувствовала себя последним дерьмом и ползала перед ним на брюхе, лишь бы сохранить привилегию пользоваться его благосклонностью. Я права?

Тедди переминался с ноги на ногу, похоже, сейчас ему было в высшей степени неловко.

– Я не знаю.

– Ну а теперь мне нужно вернуться к работе. – Я покачала головой, когда Тедди опять попытался что-то сказать. – Я ценю то, что ты решил взять на себя роль миротворца, действительно ценю. Но это не твоя забота – мирить нас, и это не твое дело. Эта история касается только меня и Патрика, Тедди. И я не уверена, что готова принять какое-то решение на сей счет прямо сейчас.

– Но, Оливия…

– Это не твое дело.

Никогда прежде Тедди не видел меня в таком состоянии, и, похоже, мне удалось поразить его до глубины души. Вероятно, Тедди чувствовал и небольшое раздражение, как это обычно бывает в тех случаях, когда люди понимают, что об их добрые и благородные намерения вытерли ноги. Он замер на месте, громко и тяжело сопя.

– Мне очень жаль, что ты видишь ситуацию именно так, – помедлив, сказал приятель. – Я думал, мы – друзья. После всего, что я…

На этот раз он сам прервался, возможно, потому, что вспышка гнева, охватившая меня, отразилась на моем лице. Приятель резко отпрянул, и это, возможно, было даже к лучшему – я действительно искренне любила Тедди, но, если бы он принялся опускать меня ниже плинтуса и напоминать о своей доброте, у меня наверняка вырвалось бы то, о чем впоследствии я бы горько пожалела.

– Я не говорил Патрику, что собираюсь приехать сюда. И не скажу ему, что действительно приезжал.

– Так, наверное, будет лучше.

Я не стала благодарить его за усилия. Так мы и расстались, сохранив достоинство в той степени, в какой это было возможно в данных обстоятельствах. Тем не менее эта конфронтация опустошила меня морально и физически. К горлу подкатывала тошнота, ладони вспотели.

– С тобой все в порядке? – встревожилась Минди.

– Конечно. – Ложь была горькой на вкус.

Мне следовало давно уже привыкнуть к этому.

На свете наверняка найдется множество вещей, которые я не выношу больше, чем необходимость рано вставать по утрам – в дни, когда по идее не должна была бы этого делать. Фабрики щенят, например. Тонкие порезы от бумаги на языке. Запах сточных вод. Но я от души ненавижу это скатывание кубарем с кровати в спешке, когда я могла бы спокойно дремать, уютно свернувшись калачиком под одеялом.

И никакого спасения от этого не было. Я получила заказ разработать рекламную брошюру-меню для кафе, расположенного вниз по улице. Владелец заведения хотел что-то простое по оформлению, но более затейливое, чем просто текст, отпечатанный на цветной бумаге для принтера. Выполнение работы слишком затянулось, мне никак не удавалось договориться с заказчиком по поводу стоимости печати, на которую сдуру согласилась. Сейчас я с головой ушла в работу, стремясь разом выполнить многочисленные пожелания клиента, – это напоминало поход в магазин, когда за один раз пытаешься унести все, что требуется. Я разработала оригинал-макет и дизайн, выяснила все детали печати и упаковки, для чего потребовалось обзвонить некоторые местные заведения и провести интернет-исследования. Ну да не велика работа, ничего страшного. Кроме того, я, разумеется, по-прежнему работала в «Фото Фолкс», а еще периодически получала задания от студии «Лэзертач», которая нанимала меня для съемок школьных классов и футбольных команд.