Голые деньги. Откровенная книга о финансовой системе

Я уже говорил, что Конгресс США тоже жмет на газ и тормоз, причем так, что это часто не согласуется с целями ФРС? Налогово-бюджетная политика, регулирующая налогообложение и государственные расходы, также способна ускорять или замедлять экономику страны. Снижение процентных ставок может способствовать экономическому росту, но этот же эффект при определенных условиях приводит к серьезному увеличению государственных расходов или снижению налогов. (Сокращение государственных расходов или повышение налогов, понятно, производят в потенциале обратный эффект.) Я совершенно уверен в том, что где-то во Вселенной есть планета, на которой конгресс вдумчиво и тщательно разрабатывает финансовую политику в полной гармонии с тем, чего пытается достичь тамошняя ФРС, просто нам с вами не посчастливилось на ней жить. Так что вернемся к вождению: представьте себе ФРС за рулем учебного автомобиля, в котором на переднем пассажирском сиденье расположились Конгресс и президент, причем у каждого собственный комплект педалей. Они могут давить на педаль тормоза или газа (или на обе одновременно, как, между нами говоря, делали не раз) способами, которые не согласуются с целями ФРС.

Если вы все еще думаете, что, достигнув целевого ориентира по инфляции, можно поймать золотую рыбку, то пока этого не произошло. Я периодически говорю о предельной скорости в экономике, то есть определенном уровне производства товаров и услуг, не ведущем к инфляции. Так вот, самое смешное: мы действительно не знаем, каким именно должно быть это ограничение. В 1990-х годах Алан Гринспен и ФРС ломали голову над вопросом, в какой степени интернет и информационные технологии повысили производительность американских рабочих. Если работники, оснащенные компьютерами и интернетом, стали гораздо продуктивнее, то экономика может расти быстрее, не вызывая инфляции, то есть без превышения предельной скорости. Но измерить производительность труда в режиме реального времени крайне трудно. Нобелевский лауреат Роберт Солоу весьма точно заметил в 1987 году: «Компьютерная эра проявила себя повсюду, кроме статистики продуктивности»[143]. Взаимосвязь между технологиями и производительностью была — и остается — важнейшей переменной для центральных банков, старающихся нащупать нужное ограничение скорости.

После финансового кризиса Бену Бернанке и Джанет Йеллен нужно было оценить вероятность возвращения работников, которые во время экономического спада потеряли работу. Если такая вероятность высока, у экономики будет достаточно возможностей для роста, прежде чем уменьшение безработицы породит инфляционное давление. В противном случае — если большинство людей, которые перестали искать работу во время великой рецессии, так и не вернутся в строй, — скоростной предел для американской экономики надолго останется на более низком уровне.

Быть кредитором последней инстанции

Далеко не каждая экономика может рассчитывать на то, что некий Джордж Бейли ради спасения банковской системы пожертвует собственными сбережениями на медовый месяц. Как говорилось в предыдущей главе, одной из характерных особенностей современной финансовой системы является потребность в ликвидности в условиях кризиса. Центральному банку не приходится справляться с этим в одиночку. После Великой депрессии с целью предотвращения массового изъятия денег из банков была основана Федеральная система страхования вкладов. В результате большинство вкладчиков уже не мчатся в банк за деньгами при малейших слухах о том, что он может обанкротиться: им просто все равно. Государство возместит убытки. (Хотя это и создает определенные проблемы, к которым я вернусь через минуту.) Но, как наглядно продемонстрировал 2008 год, значительная часть остальной глобальной финансовой системы по-прежнему подвержена негативному влиянию современной вариации давно знакомого нам массового изъятия средств — явления, которое журналист и экономист Тайлер Коуэн охарактеризовал как «эпоху теневого панического снятия вкладов».