Голые люди

По-из посмотрел на меня, и тут же в моем мозгу прозвучал другой, его голос:

- Господин великий вождь нашего народа спрашивает, откуда вы пришли и что вам здесь нужно?

- Я требую меня сначала развязать, - приказал я.

Мои слова были переведены, потому что японец нахмурился и оскалился.

Два дикаря склонились ко мне и начали распутывать лианы, а голос переводчика проговорил в моем мозгу:

- Господин великий вождь просит вас, чужестранец, вести себя достойно и не убегать.

Я смотрел на их великого вождя, и у меня родилась гипотеза: а что если это один из тех японцев, которые остались в самых диких местах еще со времен войны и которых находят порой на Филиппинах или Калимантане? Их забыли, потеряли, а они, будучи безмерно преданы своему императору и присяге, продолжают служить теням забытой войны, ожидая, что о них вспомнят и их отыщут.

А если так, то японец, конечно же, случайно столкнулся с племенем.

"Может быть, вы правы, - услышал я голос в своей голове. - Но ваши мысли не совсем понятны. Кто такой японец, кто такой император?"

Я попытался ответить также мысленно, но в этот момент в нашу беседу вмешался сумасшедший музыкант и начал громко петь.

Японец ткнул его в бок кулаком, и музыкант покорно отошел к стене.

Я был развязан. Но мои руки и ноги затекли так, что я не мог ими шевельнуть. Наверно, мои страдания донеслись до мозга Любы и По-иза.

Они склонились ко мне и стали массировать мои конечности. Я постарался сесть и только тут понял, что я так же обнажен, как и прочие дикари.

- Что такое?! - вскричал я, возмущенный таким произволом. - Немедленно приказываю возвратить мне одежду! За кого вы меня принимаете?

Но дикари не поняли моего возмущения, а японец, если и понял, то предпочел игнорировать мою просьбу.

В таком ужасном и унизительном положении мне еще никогда не приходилось пребывать. Я схватил с пола клок сена и прикрылся им, однако, как вам известно, я склонен к полноте, и потому этот клок скрылся под моим животом без видимого эффекта.

Никто не смеялся, ведь они не знали одежды!

Может быть, они не племя, думал я, отступая в темный угол пещеры, а банда сектантов-нудистов?

- Нет, - послышалось у меня в голове. - Мы не сектанты-нудисты. Мы вынуждены быть обнаженными из высоких соображений.

- Это ваше собачье дело, - согласился я.

Все смотрели на меня с интересом, но никто не намеревался мне помочь.

- Кто это меня раздел? - спросил я, не подумав, что в моем поясе было двести долларов - мой неприкосновенный запас.

Голос в моем мозгу разъяснил мне, что я раздет по приказанию господина вождя. Так я и думал.

- Вы говорите по-английски? - спросил я японца.

- Мало-мало, - ответил он скорее от неожиданности, чем от желания в этом признаться.

- Ты служил в охране лагеря для военнопленных? - спросил я, не давая японцу опомниться.

- Всего полгода, - ответил японец по-английски.

- И с тех пор все в наших местах?

- Я не буду отвечать, - огрызнулся японец. Но он уже ответил, выдал мне все свои маленькие секреты. Отныне он не представлял для меня интереса.

- Пойдем река, - сказал японец по-английски. Его английский был ужасен, но все же можно было понять. - Не убегай. Я быстро бегать, я имею нож.

Он показал мне штык, надеясь меня испугать.

- Пойдешь с нами, - приказал японец пожилому переводчику по имени По-из.

Я сделал несколько шагов и оказался на площадке перед пещерой. День был в самом разгаре. Я надеялся, что с того берега реки за мной уже наблюдают встревоженные глаза моих коллег-этнографов. Ведь, наверно, организованы поиски и армейские вертолеты спешат сюда, чтобы спасти мою скромную персону.

Я стоял и не делал следующего шага.

Почему этот старый негодяй пошел со мной к реке? Не потому ли, что счел удобным убить меня подальше от пещеры, не на глазах у дикарей?

В тот момент я не знал, конечно, насколько безраздельна власть старшего унтер-офицера Сато над племенем голых людей, и полагал, что он с ними вынужден считаться.

- В его сердце нет намерения убить тебя, незнакомец, - услышал я в мозгу голос переводчика По-иза. - Он желает знать о тебе.

Верить или нет?

- Верить. - Переводчики могли читать мысли. И меня это не удивило.

Мой дядя Сони, в период его вооруженной борьбы с английскими колонизаторами, однажды услышал внутренний голос, который подсказал ему не выходить на следующий день на демонстрацию. Он подчинился голосу. А демонстрация была расстреляна англичанами.

Я начал спускаться к реке следом за японцем. Я знал, что чем дольше я буду находиться на открытом месте, тем больше шансов, что меня найдут.

Однако у воды японец выбрал местечко в тени большого мангового дерева. Нас не было видно со стороны.

- Пей, - приказал японец.

Меня уже начало возмущать то, что он сам ходит в штанах, тогда как культурные люди вынуждены обходиться ладонями, чтобы прикрывать стыд.

Но сначала мне надо было подкрепить силы.

Я спустился к воде чуть в стороне от японца и поглядывал на него краем глаза - мало ли какие каверзы он мог замыслить?