Голые не лгут

Возможно, в данный момент инструктор представил себя пианистом… Но, впрочем, нет. Матвеев наверняка посчитал себя стоматологом и резко предположил, что внутри её шикарной вагины имеются пока еще не запломбированные зубы. Что уж там скрывать, он всегда отличался высокой степенью любознательности, но только в одном… направлении. Имелась бы возможность, то он попытался втиснуть туда и собственную голову. Но это было невозможно. Поступить именно так, а не иначе инструктору Пете помешали бы его большие растопыренные уши.

При открытом тамбуре, почти на ступеньках входа в вагон в полный рост стоял Гриша. Как положено, фуражка на голове, в правой руке – красный флажок, в зубах сигарета. В бикини грациозен и невозмутим, и отдалённо напоминал Аполлона. Но не совсем обычного, а вот, к примеру, после его заплыва в открытой воде на дистанцию тридцать тысяч метров.

Поезд перед полустанком, как положено, притормаживает… Дежурная по переезду при виде Гриши уверенно изумилась, но при этом успела тщательно его разглядеть. Да, того самого проводника, который, конечно же, не в состоянии был скрыть под бикини даже малой части того, что справедливо зовётся в некультурном невоспитанном народе «женской радостью».

Её, двадцатилетнюю, красивую, не замужнюю, в синей железнодорожной форме… немного шокировало такое новшество.

Поезд с невозмутимым Гришей и со всеми остальными, находящимися внутри его, торжественно и медленно проехал мимо полустанка. А дежурная с красным флажком, словно окаменев или, там, очугунев, стояла, кусая передними зубами собственный подбородок.

Потом она начала медленно пятится назад, к дороге.

А мимо, по её краю, страшный, бородатый рыжий бомж катил с любовью и некоторой осторожностью тележку с тряпьём. Разумеется, он одет был почти точно так же, как беспризорник времён Парижской Коммуны. Ему, явно, стукнуло… под пятьдесят. Впрочем, у бомжей, бичей, бродяг и нищих возраста нет. Да и они, как правило, не принимают участие в олимпийских играх, даже в качестве зрителей.

Но дежурная по полустанку всё ещё пятилась назад, рассуждая, почти вслух, почему это так часто возможное, её личное счастье проезжает мимо на курьёрском пассажирском поезде. Оно ведь было так… близко. Его даже при великом желании можно было сшибить с рабочего места жердиной, обнять, приласкать незнакомца в бикини, глянуть ему в глаза и тихо прошептать: «Я так долго тебя ждала».

Дежурная сходу села прямо в тележку с тряпьём. Бомж, увлечённый своим занятием, невозмутимо продолжал путь. Он, как бы, не обратил внимания, на то, что его тележка стала несколько тяжелее.

Бомж вместе с тележкой и не пришедшей в себя с двадцатилетней мечтательницей на сексуальные темы съехал с главной дороги на тропинку, ведущую в рощу.

А в седьмом купе напротив друг друга за столиком сидели Ирина и Аркадий и продолжали интеллектуальный разговор.

– Но никак не могу понять, – откровенно признался и повторился отставной майор, – почему мне часто сниться Жанна… из Подольска. Можно сказать, это мой родной город. Дикость какая-то!

– Пусть себе сниться, – с некоторым безразличием казала Ирина. – Может, она хочет тебе… сниться. Я не ревную. Мне то…

– Оно… конечно. Но она, незнакомка, как бы, голая прилетает ко мне по ночам. Я её не знаю, но совершенно не против таких встреч… даже во сне. Я уже говорил. Но мы… это…телесно соединяемся с ней. Периодически.

– Ну, ты, Аркадий, Геракл! Даже во время сновидений… с кем-то сближаетесь.

– Я, правда, повторяюсь. Но ещё раз скажу, что секс – это, в конце концов, и спорт, и приятнейшее времяпровождение… И подчёркиваю: он служит для продолжения рода.

– И что, она от вас родила?

– Кто?

– Ваша летающая… Жанна?

– Опять шутите? Я, вообще, про интимную близость…

– Секс без любви – совсем не здорово. Я тоже вам уже об этом говорила, то есть тебе, Аркадий.

– Любить можно только картошку в… костюме или конные скачки.

– Ты – болван, Аркадий Дмитриевич. Чёрт с ней с любовью!

– Вот именно! Я это уже испытал. Любил в далёкой молодости одну… восточную женщину. Так она меня обула по… полной программе. С тех пор даже вялой попытки не делал жениться.

– А вас и не заставляю на себе жениться. У меня всё везде есть… Я ведь про другое говорю.

– Так, о чём же?

– О том, что надо быть осторожней в выборе сексуального партнёра. Не хочу повторяться. Но я, Аркадий Дмитриевич, всё-таки, себя не на помойке нашла. Не считаю, что я такая вот и растакая…

– Понятно, – ухмыльнулся отставной офицер,– все женщины вокруг вас развратницы и проститутки. А ты просто честно даёшь всем, кто активно попросит.

– Вот уж и не всем. С чего это ты взяли, что всем… Я имею право выбора. Вот тебя выбрала, старого бегемота и развратника. Но с такими, как ты, мы не построим нормального капитализма…

– А зачем? Нас и… базарные отношения устраивают.

Он игриво глянул в её глаза и повернул лицом к вагонному окну, в котором настойчиво мелькали деревья, дома и даже люди. Палахов, ласково повалив Ирину грудью на столик, умелым и уже отработанным движением пристроил свой «инструмент» туда, куда и надо было.