Голые

Международный аэропорт Гаррисберга был крошечным, и все же мне не удалось разглядеть Алекса среди редких людей, спускавшихся на эскалаторе к зоне выдачи багажа. В глаза бросались лишь маленькие старушки в футболках с надписями «Лас Вегас», обнимавшие визжавших внуков, и бизнесмены в деловых костюмах, с маниакальной скоростью тыкавшие пальцами в свои «Блэкберри». Я ненавидела каждого из этих людей за то, что это – не Алекс.

Наконец, я заметила его на вершине эскалатора, и любимое имя едва не слетело с моих губ. От неловкой ситуации спас недостаток воздуха в легких, я смогла подавить вспышку эмоций и перевести дыхание. Потом сделала несколько шагов навстречу Алексу и, послав все условности куда подальше, бросилась к нему.

Он поймал меня и закружил в своих объятиях – мы напоминали слащаво-сентиментальную пару из любого когда-либо снимавшегося романтического фильма. Алекс прижался лицом к моей шее и нежно коснулся ее губами. Потом сжал меня еще крепче. Я отпрянула, чтобы наглядеться на него. Мы не виделись всего неделю, но Алекс изменился. Легкий загар, спутанные волосы. Вместо знакомого длинного полосатого шарфа на нем красовался пестрый шейный платок с вытканным мексиканским узором.

– Это тебе, – сказал Алекс.

Я изящно набросила платок на свои плечи. Наш первый после недельной разлуки поцелуй сначала был нежным, но легкое прикосновение губ вскоре обернулось резким, глубоким выражением страсти. Как же я изголодалась по его чувственному рту, его языку! Мы давали настоящее откровенное представление, но никого вокруг это, казалось, не волновало.

– Черт, я так скучал по тебе! – признался Алекс.

– И я скучала! Как Мексика?

– Много текилы и пива «Дос Экос».

– О, настоящая пытка! И что ты пил?

– Текилу. И «Дос Экос».

Алекс говорил серьезно, без насмешки, и я на мгновение отступила на расстояние вытянутой руки, чтобы внимательно рассмотреть его. Я никогда не видела, чтобы Алекс пил. И никогда не спрашивала, почему он избегает алкоголя. Теперь я жалела, что не разузнала об этом раньше.

– И я провел два дня, пытаясь выплюнуть собственные кишки. Правда, склонен винить в этом рыбное тако.

Я сморщила нос:

– Фу! Какая гадость!

Усмехнувшись, Алекс привлек меня к себе.

– Скажем так: я был счастлив, что обитаю в своем собственном, отдельном номере.

– Алекс! – вдруг окликнул сзади чей-то голос.

Мы обернулись. Молодой человек, одетый в синюю униформу работника авиалинии, со светлыми, обесцвеченными под платину и стоящими торчком волосами, махал длинным полосатым шарфом. Парень прошел через зону выдачи багажа, чтобы вложить шарф в руку Алекса.

– Вы забыли это в самолете.

– Спасибо, приятель. – Алекс взял шарф. – А я и не заметил.

Мы с блондинчиком смерили друг друга взглядами, и он удалился. Неужели я и в самом деле нисколько не сомневалась в том, что этот парень флиртовал с моим бойфрендом? Черт, да. Интересно, а блондинчик и в самом деле увидел достаточно, чтобы отвалить?

Черт, да!

Он бросил печальный, с оттенком сожаления взгляд на Алекса, который повернулся к нему спиной, как только забрал свой шарф. Потом белокурый парень помчался прочь, несясь по эскалатору через две ступеньки. И лишь на самом верху остановился, чтобы еще раз взглянуть на нас. Я помахала ему рукой.

– С его стороны это было очень мило, – мягко заметила я.

Алекс засмеялся:

– Да. Потому что в «Аберкромби энд Фитч» такие шарфы уже не продаются.

Я никогда не слышала, чтобы он отзывался о ком-то в подобном тоне. Так самодовольно, неуважительно. Весьма нелестно.

– Многие наверняка расстроились бы, потеряй они шарф за пятьдесят долларов.

Алекс оглянулся через плечо, но блондинчик уже исчез.

– Удивляюсь, как он не оставил шарф себе. Эта вещица ему явно понравилась, – продолжал язвить Алекс.

– Скорее всего, им не разрешают забирать вещи, забытые пассажирами в самолетах.

– Ага. И еще я абсолютно уверен в том, что они не должны предлагать вместо сливок к кофе поласкать мой член рукой.

Моя губа нервно скривилась, и я машинально отошла от Алекса на несколько шагов. Он тут же заметил мою реакцию и, казалось, уже раскаивался в своих словах. Алекс успел схватить меня за руку прежде, чем я отступила еще дальше.

– Крошка, прости меня. Я наговорил всякого дерьма!

– Да, именно так! – обиделась я. Его слова были отвратительными, причем по нескольким причинам.

– Извини. – Фирменная, лукавая и порочная улыбка Алекса под названием «Я знаю, насколько обворожителен» вернулась на его лицо. Я не видела эту самодовольную улыбку целую вечность – и не могу сказать, чтобы скучала по ней. – Я отказался от его предложения.

Раздраженная, я вырвала у Алекса свою руку.

– Я и не думала, что ты мог его принять.

Но он снова схватил мою ладонь. Привлек к себе. Его голос зазвучал плавно, спокойно, а улыбка смягчилась, превратившись в нечто более знакомое и приятное.

– Мне очень жаль. Я просто пошутил. Согласен, неудачно. Я – засранец.