Голыми глазами (сборник)

Я был разбужен пришельцем из иной цивилизации – грубым вторжением в этот покойный цветущий мир трескучего голубого трактора, вздумавшего в столь ранний час опылять подступившие к самому дому виноградные шеренги.

Он рычал и ворочался в рвущейся под его напором кисее безмятежного утра, поводя растопыренными, отвратительно трясущимися гофрированными патрубками, окутанными клубами яда.

И сам был отвратителен, как выросшее до невероятных размеров насекомое – вроде тех, с которыми боролся.

Пертюи

1–2 августа 1999

Концерт для Улугбека с оркестром

Перевод с узбекского

Я побыл в гостях у четырех эмиров.

Под небом, разглаженным горячим утюгом, без единой морщинки.

И научился различать сорта дынь и полуденных теней: бухарских, кокандских, ходжентских.

В солончаках вились кольцами змеиные следы пересохших рек.

Даже птицы не могли летать от жары.

По кривым раскаленным улицам ходили продавцы подслащенной, пахнущей арыком воды.

Грустили в тени чинары зеленые «жигули» в золотых туземных галунах и эполетах.

За глинобитными дувалами покрикивали петухи.

Прямо из розовой стены торчала вбок рука дерева с растопыренными черными пальцами.

Мальчишки вычерпывали из ила рыбок в спущенном на очистку пруду.

За толстой деревянной решеткой медресе резались в пинг-понг будущие муллы.

А ночью громадные изразцовые мечети с высокими порталами напоминали в профиль сфинксов, улегшихся под бухарскими звездами.

Обсыпанный табачным пеплом академик в узорчатой тюбетейке, усохший и скрюченный, как полежавший на солнце моллюск, тщетно пытался, вертясь в своей раковине на потертой подушке, растолковать мне значение рассыпанных по черепкам письмен.

Зато жирный и ленивый торговец в мебельной лавке, вечно дремлющий в уже засалившемся непроданном кресле, пробудившись, объяснил мне смысл жизни, прихлебывая остывший зеленый чай.

Смысл отыскался в каких-то мимолетных пичугах, гнездящихся в растресканном резном кирпиче усыпальниц.

В ташкентских тюльпанах, таких крупных, алых и крепких, что хотелось их схрупать, как яблоко.

В бухарских улочках, столь узких, что щека чувствует тепло, отдаваемое нагретой за день стеной.

В человеке с лепешкой в руке.

В мальчишках, гоняющих консервную банку вокруг минарета.

В запахе рыбожарки.

Я научился ворочать тяжелые глиняные комья узбекских слов и разобрал полустершийся карандаш своих записных книжек:

«дутые терракотовые купола торговых рядов»,

«коротенькие тени детей»,

«тягучая, как сливаемое из таза варенье, ходжентская ночь».

Сухой пыльный воздух долетает с их потрепанных страниц.

Беззвучно шевеля губами, читает молитву или подсчитывает в уме свой жалкий дневной доход еще нестарый дед в черно-белой полосатой бороде.

Переругавшись, выбегают подраться на улицу подростки, игравшие в шахматы под навесом чайханы.

Мимо скособоченных минаретов и горячих стен катит Ходжа Насреддин на стареньком велосипеде.

Сад Аллаха

кишлак

похож на большую детскую песочницу

с квадратными куличами

дома и почва из одного материала

тут же и многосаженная яма

откуда его поколениями берут на постройки

вот придет мама

и велит все обратно засыпать

Зима в Ташкенте

пахнет перестоявшим бабьим летом —

дымк'aми

пылью

и ссохшейся листвой

узбеки

в своих простеганных выпуклых халатах

кажутся громадными

точно горы

снег

начинает валить из прохудившегося ватного неба

растрепанными хлопьями

медленно и тихо

и прикоснувшись к тончайшей как женская пудра

розовой пыли

обращается в грязную жижу

Почитание старости

пьяный худой старик

упал

не удержавшись на слабых ногах

навзничь —

бритой головой в бетонный арык

проходившие юноши

бережно извлекают его из густой воды

уплывшую тюбетейку

подбирают десятью шагами ниже

по течению

Истинный святой

шесть веков

женщины приходят к его мавзолею

вымолить беременность и семейное счастье

у праха вольнодумца

поэта

непобедимого борца на поясах

ремесленника

предпочевшего смерть

необходимости говорить с дураками

Автостанция

потрясая билетом

я требовал начальника

из дверей

один за другим выходили

все более толстые узбеки

пока не появился уж вовсе неохватный

но чувствовалось

что и за ним есть кто-то еще значительней

на чью спину

могли б приземляться небольшие

сельскохозяйственные самолеты

вероятно он спал

Пчела

иные деревья цвели

и легкие продолговатые лепестки самых нежных оттенков

сплошь ос ыпали ветки

так и стояли в саду облака

желтые

фиолетовые и розовые

белые

огибая людей

сосредоточенно перелетела пчела

отягощенный и неторопливый ее полет

говорил

что здесь уже наступило лето

Трапеза

подъехавшие машины с гостями

встречают у ворот

впереди

медлительные и добродушные как слоны

колхозные председатели —

«раисы»

в брезентовых сапогах

за их спинами

менее тучные безликие

люди в пиджаках

без всяких титулов

на них лежит

оплата предстоящей пирушки

Член правительства

колхозный бригадир

выбранный по разнарядке депутатом

всякий раз

тяготится необходимостью ехать в Москву

на сессию Верховного Совета

«Там я весь день

занят тем чтобы искать

где поесть

и где помочиться»

Дело №…

когда созревает хлопок