Гомеостаз

В начале января следующего 2011 года под чутким руководством дипломатичнейшего товарища с учетом своей склонности к эпистолярному творчеству, гармонично дополнявшему артистические таланты Яна, он очутился в казахском городе Астана в качестве внештатного сотрудника при Информационном бюро Организации Объединенных Наций в Республике Казахстан. Постоянная вовлеченность в процесс, работа в команде, мера ответственности за выполнение серьезных задач день за днем возвращали Яна в мир живых. Но, как и прежде, он не мог ощутить всю полноту окружающей действительности, оставаясь в плену самоанализа и поиска ответа на вопрос – «ЧТО ДАЛЬШЕ?…» И чем дольше он не мог найти приемлемый для себя ответ, тем сильнее в его висках нарастало напряжение.

Очередную, уже осознанную попытку договориться наконец с самим собой, предпринятую Яном, можно характеризовать как обращение к истокам. Наш герой погрузился в изучение древнейших духовных практик – подбирал ту, которая станет для него идеальным камертоном. Как известно, существуют камертоны, предназначенные для настройки музыкальных инструментов или подбора тональности для певцов, которые воспроизводят эталон звука – как правило, ноты «ля». Однако есть устройства, основанные на принципе камертона, используемые для обработки твердых структур – камня или металла за счет воздействия направленной вибрации. Яну нужны были обе опции, но в обратной последовательности: сперва необходимо было обработать, так сказать, огранить дикий камень его души, а потом уже добиваться правильного резонанса с микро- и макрокосмосом.

Доступные для Яна религии и духовные системы на этом этапе не были способны удовлетворить его внутренний запрос – и он пошел дальше. А на Востоке как раз с этим проблем никогда не было. Спустя несколько месяцев он решил начать с того, что появилось на заре человечества, – шаманских практик. В первозданном виде шаманизм на нашей планете сохранился в тех ее уголках, которые со стратегической и экономической точки зрения мало интересовали колониальные империи, великие державы и вообще кого бы то ни было. Сохранился он только в тех районах, где «черт ногу сломит», «абсолютный пустырь», «погода регулярно шепчет» и так далее. И, о, чудо! – к счастью, такое местечко оказалось как раз под носом у нашего героя. В горах Гиндукуш, на юго-востоке Афганистана, проживают народы дардской этнической группы, которые не были полностью исламизированы и продолжают до сегодняшнего дня под руководством местных шаманов отправлять культы своих древних предков. Конечно же, как только Ян изучил этот вопрос, он незамедлительно начал планировать возможные варианты своего отбытия в Афганистан. И как раз тут получилась заминка – уже десять лет в стране идет затяжной военный конфликт между Движением и силами содействия безопасности НАТО. По большому счету, война в этой стране идет перманентно, начиная с глубокой древности. Если в военных действиях участвуют иностранные государства, то весь мир говорит о войне в Афганистане. В остальное время – это нормальный ход жизни, когда в стране, населенной представителями более чем 20 этносов, местные элиты делят власть, территорию и в принципе все, что делится и имеет ценность. Такова историческая особенность территории. Самостоятельно туда ехать небезопасно. И снова везение! На утренней планерке Говард, руководитель отдела, за которым был закреплен Ян, обсуждая наполнение новостной ленты, объявляет, что с 27 июня по 1 июля в целях международной координации мероприятий по борьбе с преступностью и сопутствующими явлениями группа коллег из центра ООН по превентивной дипломатии для Центральной Азии планирует командировку в Афганистан.

– Необходимо взять у коллег программу, а когда миссия закончится, получить материал для подготовки пост-релиза. Сопровождать их не нужно. Взять то, что дадут, и сделать обычный пост-анонс: вода и фотоматериалы. Событие не острое, – поставил задачу Говард, обратившись лично к Яну на русском языке.

Говард был лет на десять старше Яна и успел зарекомендовать себя в качестве высокопрофессионального журналиста с уверенным карьерным бэкграундом. До Казахстана он работал в редакции одного из ведущих изданий своей страны и всего на полставки подрабатывал в Лэнгли[1]. Для пущей важности этот товарищ частенько разбрасывался словечками, относящимися к журналистскому жаргону, и, чтобы подчеркнуть свою идеологическую лояльность правящей на родине политической партии, по делу и без дела любил пафосно вставлять в разговоре с иностранными коллегами фразу, которая вдобавок была лозунгом издания, где он прежде работал, – Democracy dies in darkness (англ. «Демократия умирает во тьме»).

«То что нужно!» – воодушевленно вздрогнул Ян и решил дожимать тему, мелькнувшую лисим хвостом перед его носом. После планерки он подошел к своему руководителю и спросил: