Гомер

В предисловии к «Гомеру» А. Ф. Лосев пишет, что начал работать над своим исследованием еще в конце 30-х годов. Да, Алексей Федорович в 1933 г. вернулся из лагерного жития в научную жизнь Москвы. Однако жизнь эта была трудная. Известно, что в 1930 г. Лосева отправили в лагерь и предали анафеме на XVI партсъсзде (речь Л. Кагановича) как наглейшего врага советского строя. Власти не могли простить философу, что в своей «Диалектике мифа» он понял до последней глубины миф о построении социализма в одной стране и погруженность советского человека в мифологическую реальность. Научная жизнь Лосева, русского философа, оказалась под запретом. Однако, соблюдая «милость к падшим», Лосеву разрешили заниматься эстетикой и филологией, не понимая, конечно, что эстетика это по сути дела та же философия, только занимающаяся выразительной формой сущностных основ бытия. Гак Лосев стал работать над грандиозной историей античной эстетики[1]. В этой истории важное место занял Гомер и его эстетическая терминология, его стиль. Лосеву в свое время повезло — он окончил в 1915 г. Московский Императорский Университет по двум отделениям — философскому и историко-филологическому, так что философия и филология были основой его исследований, в том числе эстетических, которыми он занимался еще в 20-е годы в Государственной Академии Художественных Наук. Единство философии и филологии отчетливо сказалось в знаменитом восьмикнижии Лосева 1927–1930 годов и в его дальнейшей научной деятельности. Филология и эстетика всю жизнь спасали ученого, отвергнутого (а это ли не счастье!) советской официальной философией[2].

Однако трудам Лосева невозможно было пробиться в печать после 1930 и до 1953 г.

Алексей Федорович боролся за каждую свою рукопись, их заставляли переделывать, безбожно сокращали[3], посылали на заведомо злобные рецензии. Рецензенты давали самые убийственные отзывы (даже еще в начале 50-х годов). Их в архиве Лосева сохранилось достаточно, и они должны быть опубликованы как свидетельства страха перед трудами идеалиста и бывшего (а может и теперь скрытого?) врага советской власти. В ссылки на классиков марксизма (без них не печаталась ни одна книга) у Лосева никто не верил, т. к. Лосев употреблял их не механически, а пытался разумно понять, что тоже не полагалось.

Хуже другое. Рецензенты писали отрицательные отзывы или отказывались наотрез рецензировать рукописи, но давали читать эти рукописи своим очень заинтересованным друзьям, которые не оставляли их без внимания. Намек на эти факты есть в предисловии Алексея Федоровича, где он деликатно пишет, что «многие проблемы гомероведения изучались и разрешались нами гораздо раньше, чем это делали авторы, которым уже удалось напечатать свои труды по Гомеру». Книга Лосева «Гомер» вышла первым изданием в 1960 г. Ей открыла путь его же «Античная мифология в ее историческом развитии» (1957 г. — то же изд-во «Учпедгиз») и она же как более актуальная задержала «Гомера». А тем временем, в 1957 г., в г. Архангельске вышла книга «Илиада». Разыскания в области смысла и стиля гомеровской поэмы». Ее автор, Н. Сахарный, не был специалистом в классической филологии, имеющей дело с греко-римской античностью. Однако он имел в руках и с должным интересом читал рукопись Лосева в самом конце 30-х годов и сделал из этого свои выводы[4].

В заключение несколько слов о лекциях и семинарах по Гомеру. А. Ф. Лосев читал ряд лет большой годовой спецкурс по Гомеру на классическом отделении Московского Государственного Педагогического Института им. Ленина. После изгнания из МГУ им. Ломоносова (1942–1944 гг.) за идеализм А. Ф. с 1944 г. до своей кончины в 1988 был профессором этого института. Я в то время с 1944 по 1947 гг. была там же аспиранткой. С 1944 г. мне пришлось заниматься у А. Ф. древнегреческими авторами и особенно Гомером, по которому в 1949 г. я защитила кандидатскую диссертацию. Могу сказать, что все мы, студенты и аспиранты, с огромным воодушевлением и даже восторгом слушали этот трудный, но в изложении Лосева абсолютно ясный курс. Помню, что аудитория все время расширялась и мы разыскивали все большие и большие помещения, что вызывало недовольство у зав. отделением проф. Η. Ф. Дератани и парторга доц. Н. А. Тимофеевой, враждебно относившихся к Лосеву. Но мы, молодежь, не унывали, старались работать достойно и как могли защищали своего учителя. Из среды слушателей курсов Лосева, мифологических и гомеровских, вышли в дальнейшем мои друзья, известные ученые, П. А. Руднев, О. С. Широков, Л. А. Гиндин, Ю. М. Каган, всегда сохранявшие благодарную память о своих первых шагах в науке вблизи профессора А. Ф. Лосева.

А. А. Тахо-Годи

ОТ АВТОРА