Гомер

Ил., II, 155), либо hyper aisan (VI, 487, XVI, 780, XVII, 321). Дело в том, что

формалистическая филология не преминула и здесь свести очень важное культурно-

историческое понятие на словесный и чисто литературный прием. Некоторые говорили,

например, что выражение это не имеет для Гомера никакого вероятного смысла, а есть

только простая гипербола. Другие утверждали, что это выражение – литературный прием

для того, чтобы показать, что исход данного события более известен автору гомеровских

поэм, чем их слушателю или читателю.

Подобного рода формалистические подходы разрушают реальную концепцию

судьбы у Гомера и заслоняют от нас подлинное и живое гомеровское воззрение на этот

предмет.

Гомер, несомненно, уже дошел до той ступени человеческого развития, когда человек

уже начинает бороться с окружающими его загадками природы и жизни. Гомеровский

герой часто знает свою судьбу, но все дело в том и заключается, что также часто он и не

признает этой судьбы, отвергает ее, борется с нею. Ведь что такое судьба? Это есть прежде

всего какая-то неопределенность [338] и неизвестность. Пусть на сегодня имеется

решение судьбы умереть какому-нибудь герою под Троей. Но можно ли быть уверенным в

том, что это решение судьбы и на завтра останется тем же самым? А вдруг завтра будет

совсем другое решение судьбы, и данному герою нужно будет умереть уже не под Троей, а

у себя на родине или во время возвращения домой? Но в таком случае почему же герой на

основании сегодняшнего решения судьбы должен складывать руки и подставлять шею под

любые удары? Вот поэтому-то гомеровский герой, несмотря ни на какое решение судьбы,

все-таки поступает по-своему и часто поступает даже «вопреки судьбе». Следовательно,

это выражение не есть просто литературный прием или ничего не значащий эпический

стандарт, но есть отражение вполне определенной ступени исторического развития

человека, когда он начинает гордо поднимать голову и уже не падает так ниц перед

судьбой, как это он делал раньше в первобытные времена и в периоды своей полной

беспомощности. Наряду с прочими стадиями исторического развития данная стадия тоже

должна быть всячески учитываема, и она должна занять у нас соответствующее ей место.

г) Терминология и многозначные тексты. У Гомера достаточно и таких текстов,

которые допускают разное толкование или обладают сразу несколькими значениями. Так

оно и должно быть, если мы твердо будем стоять на том, что здесь перед нами

ретроспективно-резюмирующее изображение всего общинно-родового строя.

Прежде всего даже самые основные термины судьбы у Гомера, а именно moira и aisa

совсем не обладают такой ясностью и вовсе не различаются так резко, как этого нам

хотелось бы. Этимология слова «мойра» вполне ясная и указывает на «часть», «участь»,

«удел». Менее ясна этимология слова «айса». Если она связана с тем же корнем, который

выступает в прилагательном «равный», то «айса» у Гомера обозначала бы «равную часть»,

т. е. «определенную часть», «соответствующую данному человеку или событию», может

быть, «меру». Кажется можно наблюдать, что мойра больше используется для

персонификации, чем айса. Но разница между тем и другим наименованием судьбы

довольно текучая.

Точно так же имеется и множество текстов, допускающих разное толкование: до того

тесный семантический комплекс образовался у Гомера в его воззрениях на судьбу. Так,

допускают двойное толкование текстов, в которых говорится о знании судьбы богами.

Здесь неизвестно, означает ли это знание только осведомленность богов о том, что решено

без них и до них или оно указывает на их собственную инициативу и самостоятельность.

Приам выражает уверенность, что только Зевс и другие боги знают об исходе

поединка Париса и Менелая (Ил.,. III, 308 сл.). Гелен знает от богов, что Гектор в данный

день не должен [339] погибнуть (VII, 52 сл.). Гектор упрекает Ахилла в том, что тот вовсе

не от Зевса знает жребий его, Гектора (XXII, 280 сл.). Афродита утверждает, что Зевс знает

всю судьбу людей (Од., XX, 75 сл.). Афина, зная судьбу Одиссея, намеревается давать ему

соответствующие советы (XIII, 301-307). Левкофея знает судьбу Одиссея – спастись у

феаков (V, 343-345).

Многозначными, а иной раз даже неопределенными по значению являются такие

выражения у Гомера, как moira esti, aisa esti, aisimon esti, thesphaton esti. Все они

обозначают «суждено», «определено», «послано судьбой», «предсказано богами», «дано»

и т. д. и т. д. Здесь возможны самые разнообразные значения. Как сказано выше, даже

moira и aisa различаются очень слабо. Шведский ученый Э. Хеден подсчитал, что в

«Илиаде» moira в 31 тексте из 48 обозначает «смерть» или «гибель», в «Одиссее» же из 61