Гомер Пим и секрет Одиссея

В этот миг шиба-ину вбежал опять, неся в зубах толстую лупу. Пес потерся о ногу Гомера, как бы подбадривая его, и положил лупу на пол. Мальчик, смущенный, что не догадался сам, схватил ее и наставил на экстравагантную прическу швеи.

Сквозь стекло лупы, чуть-чуть забрызганное долетевшей до него пеной морских волн, Гомер теперь без труда рассмотрел кораблик и людей на борту, крохотных, почти микроскопических. Трое поднимали парус, еще один изо всех сил карабкался на вершину мачты и, кажется, хотел подать знак.

И тут Гомер почувствовал, что сердце его вот-вот перестанет биться.

Там, в живом шиньоне швеи, был отец Гомера, ведь он узнал бы его из всех семи миллиардов людей, живущих на Земле. Уверенность мальчика окрепла еще больше, когда он явно различил, как губы моряка произнесли два слога его имени – тот, видимо, выкрикивал во все горло: ГО-МЕР!

– Папа? – прошептал он.

Гомер успел увидеть, как моряк, словно моля о чем-то, протягивал к нему руку, и тут швея, почувствовав его присутствие, встревоженно обернулась.

Она нахмурилась, прервав работу, и стала разглядывать мальчика, смущенно стоявшего прямо перед ней. – Ты кто? – воскликнула она.

В это мгновение невидимая и неумолимая сила отшвырнула Гомера назад. Не в силах сопротивляться, он видел, как проносится над кулисами, шапито, ярмарочным балаганом, над всем островом Итака.

Прошло всего несколько секунд – и вот он уже сидел на диване в монтажной студии, запыхавшийся и оторопевший.

Глава 8

– Гомер! Гомер! Мой друг, вернись! Очнись, на землю спустись!

Биби-Два уже несколько минут трясла юного хозяина за плечо, а тот все не двигался. Напрасно песчанка щипала его за мочку уха, похлопывала по щекам – ничего не действовало. Недвижно сидя на диване с широко открытыми глазами, Гомер был здесь только телом, а душой где-то витал. Несомненно, всё еще там, на Итаке.

Вдруг он задрожал. Вздохнув так глубоко, будто долго задерживал дыхание, он посмотрел на песчанку, стоявшую на его колене. Потом осмотрел все помещение, где в беспорядке валялись вещи, заново обнаруженные им пять лет спустя.

– Я спал и видел сон, да, Биби? – прошептал он потерянно.

Зверек покачал головкой: нет, – и перепрыгнул мальчику на бедро, а потом исчез в кармане пижамных штанов.

– Эй, ты куда? – воскликнул Гомер.

Он вытащил песчанку из кармана и едва не уронил на пол, заметив в ее лапах золотую пуговицу с выгравированной буквой «И». – Ты хочешь сказать, что все это было взаправду? – пробормотал он.

– Чудовищ парад, карлик горбат, вспомни химеру, пиджак по размеру, цирк шапито, Цербер в пальто!

Гомеру оставалось только разинуть рот. Пусть даже этот зверек умеет читать его мысли – но видеть тот же самый сон он никак не мог!

Он осторожно взял пуговицу и повертел в руках. – Чуднó… Вот уж чудно так чудно…

Однако ни он, ни песчанка не осмеливались заговорить о самой чувствительной части пережитого приключения. Гомер уставился в экран, безнадежно белый, а Биби в это время уставилась прямо на него.

– Что там делал мой папа? – пробормотал он.

Как долго он не произносил этого слова – «папа»… и каким странным эхом оно отозвалось.

Песчанка покачала головкой, и, не будь Гомер так поглощен белым экраном, он непременно бы заметил, что зверек всем своим видом выражал сомнение. – Да где это всё, что мы видели? Ты знаешь?

В голосе прозвучала неподдельная тревога.

– Это что, в раю? Потому что если в раю – это значит…

У него не хватило духу закончить. Слово, которое он множество раз произносил про себя, так и не было сказано вслух за все эти пять последних лет.

– В рай попадаешь, если мертвец, а это не твой отец; оставь эти страхи – он на Итаке, в голове у него помутилось, зато колдовство получилось!

– Я буду счастлив в тот день, когда он вернется во плоти и крови. А пока что он на этой Итаке, про которую я не знаю ни где это, ни как туда попасть!

– Да ведь мальчишки падки на всякие непонятки, и, хоть загадок не счесть, все ответы у тебя уже есть.

Про «непонятки» Гомер до сих пор еще не слышал, но догадаться о том, что это означает, было совсем нетрудно. «Непонятки»… сложные вопросы, витиеватые, сумасшедшие, полные странностей… А ответы еще запутаннее!

– Нельзя так уставать, тебе пора поспать, – посоветовала песчанка.

Гомеру оставалось только признать, что она права. Он чувствовал себя совершенно обессиленным. Но стоило ему лечь в постель, как желание спать словно ветром сдуло. При свете ночника он долго разглядывал обрывок кинопленки, который у него требовал Цербер в меховом пальто, но ничего необычного в нем не заметил. На всякий случай Гомер засунул его под чехол смартфона, так хотя бы наверняка не потеряет. Как знать… А что, если в один прекрасный день он снова пригодится?

Волосы и майка еще пахли сладкой ватой и жареным арахисом с ярмарки, а босые ноги так и оставались испачканными в грязи. Но он не мог решиться встать и принять душ, чтобы смыть все это, – так боялся, что после этого забудет образ отца, взобравшегося на мачту, как он протягивал руку и звал его на помощь, кричал ему: «Гомер!»