Гомо акватикус

Три метра… шесть, восемь, десять метров. «Стоп!» — командует Линк. Затем открывает люк и быстро выходит. Давление воздуха в лифте уже поднялось к двум атмосферам, и море застыло у порога, не смея ворваться внутрь подводного домика. Возвратясь в лифт, Линк отдает команду еще раз включить лебедку. Конечная остановка — на глубине двадцать метров.

В последующие дни Линк, которому в это время исполнилось пятьдесят восемь лет, предпринял еще несколько испытательных погружений на небольшую глубину.

Вскоре в Вильфранш на подмогу Линку прибыл из Бельгии долгожданный Робер Стенюи. Изучив устройство лифта, Робер совершает пробное погружение на двадцать метров.

А 6 сентября 1962 года в купели Средиземного моря состоялись официальные крестины подводного дома-лифта Эдвина Линка.

Между сциллой и харибдой

Еще четверть века назад человек знал о подводных глубинах, может, только чуть-чуть больше своих доисторических предков.

Глубины океана, и особенно его дно, во многом и сегодня представляют для нас Terra incognita — неведомую землю.

В чем же причина, что океанские глубины до недавнего времени оставались «закрытой книгой»? Слишком уж ревностно океан оберегал свои тайны. Но воля и разум человека вступили в единоборство с океанской стихией, и человек начал одерживать первые победы.

Сначала ему стали покоряться береговые отмели, называемые континентальным шельфом. Они раскинулись в разных местах — на сто, двести, а то и триста километров от берега. Хотя глубины прибрежной полосы сравнительно невелики — до ста-двухсот метров, человеку здесь приходится, пожалуй, потруднее, чем в космосе. Космонавт видит окружающее пространство, переговаривается со своими коллегами и наблюдателями, оставшимися на Земле.

Под водой все обстоит иначе. На большой глубине царит вечный мрак, видимости никакой, а радиоволны гаснут, пройдя всего несколько метров.

Но главное препятствие при погружениях в море — давление воды. Хотя само по себе оно не причиняет человеку никакого вреда, ибо полностью — полностью! — уравновешивается гидростатическим противодавлением тканей организма и давлением газов, сжимающихся в легких и других органах. Механические травмы возможны лишь при резком изменении окружающего давления — при чрезмерно быстром спуске или подъеме. В этих случаях обычно страдают уши и легкие. Баротравма легких — одно из самых грозных водолазных заболеваний.

«Давление влияет на живой организм не как непосредственный физический фактор, а как химический агент…» — едва не полвека назад отмечал французский ученый, специалист по подводной физиологии Поль Бэр.

Под давлением газы — каждый по-своему — изменяют свою биологическую активность и выпускают коготки, о которых раньше не подозревали.

На глубинах свыше сорока-пятидесяти метров обычный сжатый воздух не пригоден: он превращается в опасный наркотик, вызывает глубинное опьянение, похожее на алкогольное, и человек теряет над собой контроль. Как полагают, заслуга в этом принадлежит азоту.

— Я и три моих товарища опустились на глубину шестидесяти трех метров. Вначале мы не испытывали никакой тревоги. Но вдруг мной овладело смятение. Потом показалось, стоит опуститься немного глубже, все страхи исчезнут. Однако вскоре я почувствовал, что уже не могу продолжать погружение. Мое состояние все ухудшалось. Неожиданно в голову пришла странная мысль, что могу писать в воде пальцем.

Временами мне казалось, что кто-то подкрадывается ко мне и вот-вот сорвет с меня маску. Мне захотелось скрыться от моих товарищей, я боялся, что кто-нибудь из них нападет на меня.

Но вот стало светлее. Поверхность уже совсем близка, но мне внезапно захотелось свернуть с дороги, уплыть отсюда подальше и навсегда остаться жить под водой.

На глубине пятидесяти четырех метров потерялся один из четырех моих спутников. Это мне показалось забавным, и, продолжая подниматься по линю, я начал посмеиваться про себя. Но потом все же понял, что это нелепо, и оборвал смех…

В эксперименте, о котором вспоминал Дэннис Робинсон, участвовало несколько групп аквалангистов Южно-Тихоокеанского подводного клуба в Австралии. Предстояло достигнуть глубины семидесяти пяти метров и испытать на себе действие «глубинного опьянения» при дыхании обычным воздухом.

Дойти до цели удалось немногим. То один, то другой пловец, почувствовав отравление, сбивался с пути и, спасая свою жизнь, возвращался на поверхность.

Не избежал наркотического действия азота и Боб Квил. Испытывая сильное искушение вернуться на поверхность, Квил, однако же, достиг дна. На обратном пути Боб схватился за линь и, как Дэннис Робинсон, начал подтягиваться на руках, вместо того чтобы всплыть на поверхность.

«Наваждение» некоторое время преследовало аквалангистов и на суше.

Однако часть аквалангистов довольно легко справилась с трудным погружением, успешно совершив путешествие в оба конца.