Гоморра

В Казаль-ди-Принчипе Сандокан все чаще слышал свое имя в связи с убийством священника. Тогда он передал семье дона Пеппино, что если его люди доберутся до Куадрано раньше полиции, то разрежут того на три части и подбросят на церковный двор. Так клан не просто отомстил бы, а ясно дал бы понять, что не причастен к смерти дона Дианы. Почти одновременно с заявлением о невиновности Франческо Скьявоне в Испании происходит встреча членов клана Де Фалько, на которой Джузеппе Куадрано предлагает убить какого-нибудь родственника Скьявоне, расчленить, сложить в мешок и оставить возле церкви дона Пеппино. Обе группировки пришли к одному и тому же решению, ничего не зная о намерениях соперника. Предъявить труп по частям — самый эффектный способ донести до людей какую-то мысль. Пока убийцы обсуждали важность расчленения для укрепления своих позиций, я вновь задумался о борьбе дона Пеппино и о значимости слова. О новизне и невероятной силе самой идеи вооружиться словом в беспощадной войне против власти мафии. Слова, с одной стороны, и бетономешалки с автоматами — с другой. И это не метафора, а реальность. Слова обличают, свидетельствуют, они просто есть. Единственное оружие слова в его произнесении. Слово как страж и свидетель: никогда не перестает указывать на виновного. От слова, нацеленного таким образом, можно избавиться лишь одним способом — уничтожив его.

В 2001 году в Санта-Марии-Капуа-Ветере суд первой инстанции приговорил Винченцо Верде, Франческо Пьяченти и Джузеппе Делла Медалью к пожизненному заключению. Джузеппе Куадрано уже давно начал претворять в жизнь план по дискредитации образа дона Пеппино. Во время допросов он вовсю фантазировал на тему возможных причин убийства, выставляя деятельность дона Пеппино в криминальном свете. Он сообщил, что Нунцио Де Фалько передал священнику оружие, а тот, не спросив разрешения, переправил его Вальтеру Скьявоне, — за такой серьезный промах его и наказали. По другой версии, его убили в состоянии аффекта за то, что он посягнул на честь кузины босса. Как в случае с женщиной, когда, чтобы отбить всю охоту думать о ней, достаточно назвать ее про себя «шлюхой», так и обвинение священника в домогательстве сразу ставит на нем клеймо. Наконец, было высказано предположение, что дона Пеппино убили за невыполнение его прямых обязанностей: он отказался отпеть в церкви родственника Куадрано. Неправдоподобные, смехотворные причины, придуманные с целью разрушить образ мученика, не дать распространиться его речам, представить дона Пеппино не жертвой каморры, а рядовым каморристом. Те, кому не известны механизмы криминальной власти, часто видят в убийстве невиновного проявление поразительной недальновидности мафии, ведь поданный жертвой пример становится нормой и образцом для подражания. Крамольные истины словно получают подтверждение. Но нет, это в корне неверно. Смерть на территории каморры сразу же провоцирует тысячи подозрений, невиновность здесь — практически несбыточная мечта. Ты виновен, пока не докажут обратного. На земле клана теория современного права действует совершенно по-другому.

Смерти невиновного уделяется так мало внимания, что стоит появиться хоть малейшим подозрениям, и СМИ забудут об этой новости, а вернутся к ней, только если не будет никаких других трупов. Поэтому развенчание образа дона Пеппино должно было привести к уменьшению давления на кланы, снижению интереса со стороны государства, который мог бы создать ненужные проблемы.

Местная газета раструбила на всю округу о бесчестном поведении дона Пеппино. Заголовки были набраны таким жирным шрифтом, что типографская краска отпечатывалась на подушечках пальцев. «Дон Пеппино был каморристом», а через несколько дней «Дон Пеппино в постели с двумя женщинами». Кланы ясно дали понять: сопротивление бесполезно. У того, кто действует наперекор каморре, обязательно есть свой интерес, проблема, личный мотив, вынуждающий барахтаться в грязи.

Сохранить добрую память о доне Пеппино взялись родственники и единомышленники. Например, были опубликованы статьи и книги журналистов Раффаэле Сардо и Розарии Капаккьоне, где подробно описывались клановые стратегии, хитрости, звучавшие в показаниях явившихся в полицию с повинной, сложную и беспощадную систему власти каморры.