Гоморра

Теперь я сопровождал Сяня на деловые встречи. На самом деле он брал меня с собой, чтобы не скучать в пути или во время обеда. Я говорил или слишком много, или слишком мало. И то и другое ему одинаково нравилось. Я видел воочию посев и всход денежных семян, стояние «под паром» полей экономики. Мы добрались до «Лас-Вегаса». Этот район на севере Неаполя называют так по разным причинам. Он, как и Лас-Вегас в штате Невада, находится посреди пустыни; кажется, будто всё здесь появилось из ниоткуда. Сюда ведут пустынные дороги. Километры асфальта, бескрайних шоссе, которые уносят тебя прочь, чтобы всего через несколько минут доставить на автостраду, ведущую на север, в Рим. Эти дороги предназначены не для машин, а для фур, по ним перевозят не людей, а одежду, обувь, сумки. По пути из Неаполя то и дело натыкаешься на небольшие городки, они словно вырастают из земли, причем обязательно по соседству с ними находятся еще несколько таких же. Бетонные ульи. Дороги завязываются узлами по обе стороны от автострады, чередуются, незаметно переходя друг в друга. Казаваторе, Кайвано, Сант-Антимо, Мелито, Арцано, Пишинола. Сан-Пьетро-а-Патьерно, Фраггамаджоре, Фраттаминоре, Грумо Невано. Сплетение дорог. Никаких границ, кажется, что это один большой город. Половина дороги относится к одному городку, вторая — уже к другому.

Я тысячу раз слышал, как окрестности города Фоджа называют Калифоджей, юг Калабрии — Калафрикой или Саудовской Калабрией, Сала-Консилину — Сахара-Консилиной, район Секондильяно — Третьим миром. Но здешний «Лас-Вегас» — настоящий Лас-Вегас. Свое дело на этой территории мог начать любой желающий. Осуществить мечту. С помощью банковского кредита, распродажи имущества, жесточайшей экономии он открывал свою фабрику. Это как рулетка, где ты ставишь на собственное предприятие: если выигрываешь, то получаешь взамен эффективность, продуктивность, скорость, дешевую рабочую силу и полную секретность. Все равно что выиграть, поставив на черное или красное. Если проигрываешь, то вскоре прогораешь. Лас-Вегас. Четко продуманные экономические и управленческие стратегии здесь не имели никакого значения. Обувь, одежда — всё это относилось к теневой стороне международного рынка. Никто не кричал направо и налево о ценных товарах. Чем большая секретность окружала производство, тем лучше был результат. Здесь на протяжении уже нескольких десятилетий создавались лучшие образцы итальянской моды, а значит, и мировой моды тоже. Никаких объединяющихся в группы предпринимателей, никаких центров образования, ничего, что выходит за рамки работы: швейных машин, небольших фабрик, коробок с товаром, отправленных грузов. Только то, что с этим связано. Все остальное не имело значения. Ты учился за рабочим столом, победа или поражение говорили о твоих предпринимательских качествах. На рынке не было никаких финансирований, проектов или стажировок. Только всё и сразу. Ты или продавал и выигрывал, или терял всё. Зарплата повышалась, и можно было позволить себе дом получше и дорогую машину. О коллективном благосостоянии не шло и речи. Каждый, с трудом добившись богатства, хватал его в охапку и тащил в свою нору.

Желающих вложить деньги было хоть отбавляй, они приезжали отовсюду. Производители рубашек, юбок, пиджаков, курток, перчаток, шапок, обуви, сумок, кошельков для итальянских, немецких, французских фирм. Еще в пятидесятые годы в этих районах перестали существовать разрешения, контракты, сферы влияния. Гаражи, каморки под лестницами, кладовки превращались в фабрики. Но за последние годы китайские конкуренты вытеснили с рынка производителей товаров среднего качества. Они лишили рабочих возможности развивать мастерство. Либо ты выполнял работу идеально и в короткий срок, либо находился тот, кто делал все быстрее, пусть и в ущерб качеству. Огромное количество людей оказалось без работы. Долги и ростовщичество разорили владельцев фабрик. Многие из них ударились в бега.

Поскольку периферия существовала за счет нелегальных предприятий, их разорение перекрыло ей дыхание, лишило возможности существовать и развиваться. Есть район, где процесс угасания достиг своего апогея. Дома и дворы освещены круглые сутки и полны людей. Машины простаивают на парковках. Никто никогда оттуда не уезжает. Иногда кто-то приезжает. Редко кто останавливается. Здесь не бывает той тишины, которая воцаряется, когда все уходят на работу или в школу. Здесь всегда толпа и непрекращающийся шум. Это Парко Верде в Кайвано.