Гомункул

То, что я оснастил хитроумную конструкцию Кибла экраном, через который смог общаться с тварью, боюсь, привело меня к распаду. Не могу описать, как именно мы ведем торговлю: знание в обмен на свободу. Если бы только мой узник мог отыскать свой корабль и достаточно умелого пилота, способного управлять им, то мгновенно исчез бы меж звезд. Только до этого не дойдет. Пока я не заполучу то, чем владею… мы владеем, будет вернее сказать, поскольку горбун очнулся и клянется теперь, что нынче же вечером вернется в Лаймхаус, как только улицы скроет достаточно густой покров тьмы.

Отправиться ли мне с ним? Потянет ли он меня по пятам за собою, словно тень, — тень, которая становится все привычнее и удобнее с каждым новым днем? Или же приход ночи положит конец несчастливому и противоестественному существованию? Не могу вообразить, как проснусь наутро. Впервые за всю мою жизнь будущее окутано для меня кромешным мраком.

— Осталось не так много, — сказал Сент-Ив, дрожащей рукой поднося спичку к остывшей трубке. Ознакомившись с рукописью ранее, он все же не сумел окончательно уместить в голове эту последнюю часть. Нелл, конечно, ни в чем не виновата. И более того, ее поступок достоин именоваться геройским. Потому что вслед за выстрелами в брата, похищением проклятого гомункула и передачей его Бердлипу для вечного скитания в небесах Нелл бежала в раскаянии, что и стало величайшей трагедией. Нет, Кракен не ошибался… Сент-Ив уронил манускрипт на пол. Отчего-то прочитанное отняло у него всякое желание еще хоть раз увидеть эти страницы.

Капитан Пауэрс поднялся со своего места, прохромал к жестянке с табаком, откинул крышку и, вытащив две щепоти кудрявого черного табаку, набил им вместительную чашечку своей трубки.

— Служил я на одном судне с португальцем, — сказал он, — который не понаслышке знал про эту нечисть, про «дьяволеныша в бутылке». Португалец сам владел гомункулом целый месяц и как-то у Занзибара, в тайфун, начисто лишился рассудка. Сторговал его индусу с одного шлюпа в Мозамбикском проливе.

Сокрушенный гнусностью самого предмета беседы, капитан покачал головой и вернулся в кресло.

— А остальное? — проницательно спросил Годелл. — Прочие сто с лишним страниц так же страшны, как и эти?

— По нарастающей, — ответил Сент-Ив. — Падение было стремительным почти с первого дня, как он приобрел тварь в ящике.

— В бутылке, — поправил его Кибл, уперший рассеянный взгляд в улицу за окном. — Не было никакого ящика, пока я его не смастерил.

Сент-Ив кивнул.

— Он казался одержим этим существом… своей идеей, что сможет не только оживлять мертвых — это, как я понимаю, он обнаружил и без помощи гомункула, — но и разделить с ним жизнь вечную. Возможно, даже творить жизнь. И возможно, он был на это способен. Там упоминается успешный эксперимент, в котором он получил целый выводок живых мышей из кучи старых тряпок, а также и другой, когда ему удалось вернуть здоровье одному старику из Чингфорда, угасавшему от прогрессирующего паралича. Тот сбросил лет сорок, если верить Оулсби. Хотя все это — непроходимая алхимия и, как я уже говорил, не моя область… Он считал, что принадлежащее гомункулу космическое судно находилось в Лондоне, и надеялся отыскать его, чтоб всучить проклятому существу в обмен на обретение власти над смертью и временем. Но было ли его скатывание к безумию, к полной потере ориентиров результатом настойчивых научных изысканий или же медленным отравлением в ходе переговоров с гомункулом, сказать невозможно. Даже сам Оулсби, видимо, не знал… Очевидно, он столь ревностно относился к обладанию тварью, что не подпускал к ней Нарбондо. А потом, когда Нелл скрылась с гомункулом, это, должно быть, разъярило горбуна. Она выхватила тайну жизни из-под носа горбуна и, как выясняется, препоручила Бердлипу…

— Который через несколько недель запросто может свалиться с небес на наши головы, — продолжил Годелл.

Капитан нахмурился. Сент-Ив кивнул.