Гомункул

Трясущийся от страха, подгоняемый недавно обретенной решимостью Билл Кракен обнаружил себя в полном одиночестве внутри темных пределов лаборатории доктора Нарбондо. Странные шумы встретили его там: слабый всплеск ленивого карпа в стоящем на полу резервуаре, натужное сипение его собственного дыхания и оглушительный стук сердца, которое, кажется, готовилось лопнуть, подобно перезрелой сливе, прежде чем Кракен отыщет то, за чем сюда явился. В придачу к этому время от времени слышался тихий перестук — будто пригоршня костяшек домино падала в мешок.

Мраморная плита и рабочий стол Нарбондо пустовали: ни тебе готовых восстать мертвецов, ни обглоданных павлиних, расправляющих крылья. И вот на верхней крышке пианино Кракен увидел ящик Кибла — вернее, темный силуэт ящика в дрожащем свете принесенной свечи. Передвигаясь на цыпочках, он подкрался поближе. Незачем тянуть кота за хвост — в треклятой лаборатории его ничего больше не интересовало. Кракен просто схватит ящик и уберется тем же путем, каким явился. Если на лестнице он расслышит шаги поднимающегося доктора или Пьюла, то взбежит потихоньку на площадку верхнего этажа и дождется, чтобы они вошли в лабораторию, а уж потом удерет на улицу.

Кракен вглядывался в темноту, со страхом ожидая, что Нарбондо опять застанет его врасплох, неожиданно высунувшись из тайного прохода за стенной панелью. Что и говорить, Кракену совсем не улыбалось сражаться с доктором или его тошнотворным помощником. Но тайную-то дверь не запрешь! А вот обычную… Из-за столика, за которым некогда поедали павлинью курочку, он подтянул к себе стул и подпер дверную ручку его спинкой, хорошенько подергав для вящей надежности.

Вытянув руку со свечой в направлении ящика, Кракен отправил танцевать на стенах трепещущие тени. Прямо перед ним, где и упала, лежала горка жутких, лишенных черепа останков Джоанны Сауткотт, и это зрелище понудило Кракена обмереть, обратило его в согбенную каменную статую с выпученными глазами. Прямо у него на глазах кости встрепенулись, начали было сползаться вместе, но затем, издав стук рассыпаемых костяшек домино, вновь осели, затихли беспорядочной кучей.

Кракен сунул в карман трясущуюся руку, нашарил флягу с джином и обжигающей ароматной струей вылил себе в горло добрую половину ее содержимого. Останки предприняли новую попытку собраться, однако с прежним успехом: одна из вывернутых кистей шустрым крабом забегала было по полу, но — как и все прочие кости — вскоре обмякла, словно в изнеможении.

Кракен поклялся больше не смотреть туда. Так будет лучше. Даже если скелет сумеет подняться, он с легкостью убежит от него или покрошит в щепы кочергой, лежавшей теперь на каминной полке. Да будь он проклят, если позволит запугать себя кучке старых костей. Сделав последний, солидный глоток джина, Кракен скривился и потянул с пианино ящик. Повернувшись, шагнул к двери и в ужасе увидел, что дверная ручка поворачивается — медленно и беззвучно. Услышал нетерпеливое шарканье переступающих ног и разглядел над порогом оранжевую полоску тусклого света от потайного фонаря.

Стараясь не совершать резких движений, Кракен попятился к дальней стене. Что, если это Уиллис Пьюл? Или даже сам Нарбондо? Тут ему и конец, это точно, как и всем надеждам восстановить свое доброе имя в глазах капитана Пауэрса и бедного Джека Оулсби. Кто бы ни стоял за дверью, борьба с упрямой ручкой шла уже нешуточная: ее немилосердно дергали и выкручивали, отринув всякие попытки обойтись без лишнего шума. Полетели проклятия, исторгаемые безошибочно узнаваемым высоким голосом Уиллиса Пьюла. Нижней части двери отвешивались крепкие пинки.

Свободной рукой Кракен зашарил по дальней стене, пытаясь нащупать подвижную панель, скрывавшую путь к спасению. Он тряс каждую вверх и вниз, всхлипывая и едва дыша, а в дверь за его спиной уже барабанили; по полу царапали ножки стула.

С пугающей внезапностью гладкая панель отошла внутрь, постояла и медленно затворилась вновь. В отчаянии Кракен ударил в нее плечом и влетел в холодный и пыльный коридорчик. Огонек наклоненной свечи утонул в растопленном воске, а панель начала медленно закрываться.

Кракен лежал на пахнувшем плесенью грязном полу, сдерживая свистящее дыхание и сквозь сужавшуюся щель наблюдая за тем, как подпиравший дверь стул опрокидывается, а в лабораторию макушкой вперед вваливается Уиллис Пьюл. Наступила полная тьма, но и сквозь закрытую панель был очень даже хорошо слышен чей-то гневный окрик и сразу за ним — даже более громкий, безумный вопль Пьюла. За треском ломаемых стульев, громогласной руганью и внезапно раздавшимся оглушительным выстрелом воспоследовала звонкая тишина. Кракен хлопал себя по карманам, пытаясь отыскать спички.