Гончая для сыщика

В ее словах не было горечи, а может быть Хавьер просто не хотел ее слышать. Но он точно знал, что Вера не захотела бы становиться свогором Сото, женой следователя по особо важным делам. А та, другая фамилия, как и другая жизнь, остались во временах, когда Ньолом еще правил император.

— Ты бы отравила меня тайком за занудство и правильность, — наверное, следовало бы подставить Вере локоть, но настоящая или нет, у Хавьера была невеста, которую такое бы расстроило. — Сама же говорила, что я словно крепленое вино — хорош только в умеренных количествах и после заката. Кстати, а что там со свогором Кармона? Нашелся такой?

— Есть один балбес, но становиться Кармона он не хочет, а я не хочу брать его дурацкую фамилию.

Кармона были небогатым и довольно скромным родом, поэтому Вера с сестрой и не стали менять имена после революции. Хавьер же отказался от всего, а его мать и сестры — только от фамилии.

— Дева Порочная, до сих пор не могу поверить, что тебя захомутала какая-то девчонка! — она поправила прическу, приглаживая торчащие волоски. — Должно быть, она в самом деле необыкновенная. Познакомишь?

— Приходи на ужин к нам, когда выдастся выходной, познакомлю. Можешь взять своего спутника.

— Договорились, — махнула она рукой, а Хавьер зашел в свой кабинет, чтобы в спокойной обстановке перебрать бумаги и отчеты.

Хотя сосредоточиться на них и не получалось: мыслями он постоянно возвращался к Вере. Когда только познакомились, она была обычной доньей, веселой и немного сумасбродной, которая и в медицинскую академию поступила только за компанию с Мией и чтобы досадить своему отцу. Теперь же — уважаемый свогор с непростой работой, и замуж, судя по всему, не слишком торопится.

А Ирр? Чем бы занималась эта девушка, не будь она гончей? Сделала бы карьеру следователя? Или сидела дома и вела хозяйство, воспитывая детей от какого-нибудь свогора? Таких же симпатичных и темноволосых, как и их мама?

“Один дон тоже почувствовал этот запах, и у него родился не совсем подходящий ребенок” — кажется, так она говорила. И у последней жертвы Игольника тоже должен был родиться ребенок. Но как это все связано?

Закончив с текущими делами, Хавьер вышел из полицейского управления, сел в автомобиль и отправился к тому дону, который наверняка знал если не все, то часть ответов на его вопросы.

Припарковаться рядом с особняком Калво оказалось не так просто: жизнь в Эбердинге менялась, и теперь его жители все чаще отказывались от пеших прогулок и такси в пользу трамваев или же новомодных велосипедов. Когда-то мэр наладил их производство, чтобы повысить скорость доставки посланий. Но вслед за курьерами-вержами на велосипеды стали пересаживаться студенты, клерки, а то и мелкие чиновники. Два колеса внезапно сделали то, что так и не удалось новой власти — уравняли и примирили всех.

Вот и сейчас Хавьер заметил, что на месте, где он всегда парковал автомобиль, выросла длинная стоянка для велосипедов, на которой сейчас сновали студенты. Такие молодые, счастливые, озабоченные разве что грядущим зачетом или же свиданием. Хавьер тоже был таким, и даже раньше, чем познакомился с Верой. Зато сейчас у него была невеста и достаточно мозгов, чтобы держаться за нее покрепче.

Старый особняк герцогов Калво сейчас непривычно шумел звуками голосов и пугал распахнутой дверью. Значит, сегодня тот самый день, когда студенты занимаются в библиотеке, а Дон Паук наверняка особенно зол.

Зато не пришлось разыгрывать спектакль на пару с дворецким: вместо того сегодня было двое полицейских, проверяющих студенческие билеты, но и удостоверение следователя по особо важным делам их тоже устроило.

Салвадор метался по библиотеке, кричал, размахивал руками, вырывал у студентов фолианты, если вдруг ловил их на попытках загнуть уголок или же подчеркнуть что-то карандашом. Но доступ к самой большой и интересной коллекции книг во всем Эбердинге определенно стоил некоторых неудобств. Тем более столы для чтения стояли на разных этажах и Дон Паук никак не мог быть на всех одновременно.

— Доброго дня! — поздоровался Хавьер.

— Чтоб ты сдох, предатель! — рявкнул на него Салвадор, но все же отвлекся от студентов и переместился на самый верх. — Снова зашел в тупик в своем идиотском расследовании и пришел просить помощи? Потому что ты ничего никогда не слушал, Александр!

— Ты прав, — спорить с Пауком было бесполезно, тем более Хавьер в самом деле не слишком жаловал уроки об артефактах, вержах и Серебряном острове. — Мне нужна вся информация о тех, кто может менять проклятия детей Девы Порочной. А еще — о том, почему цветет тийский виноград и что значит его запах.

Где-то снизу раздался звук выдираемого листа, отчего Салвадор вытянулся струной, затем перегнулся через перила и бодро слез вниз, наказывать обидчика своих книг. Пожалуй, за эти бумажные томики он переживал намного больше, чем за любого из живых родственников. Но Хавьер не мог его винить: каждый имеет право строить свою жизнь так, как считает нужным, а Салвадор сполна расплатился за свои ошибки и скверный характер.