Гончая свора

– Будь я не важен для твоей… миссии, ты бы не тратил своё время.

– Напротив, будь ты критически значим для неё, то это мне бы пришлось задавать вопросы, а не отвечать на них. И я всё ещё решаю, стоит ли оно того.

Одно из древ рядом затрещало так громко, что могло показаться будто его выворачивают наизнанку. Трудно было вообразить силу гулявших в выси порывов ветра, гнувшего подобные громады.

– Два ствола лучше, чем один, не так ли? – тряхнул он дробовик.

– Четыре, если считать нас всех. – заметил Валлур. – Ты ещё хочешь объяснений?

Аттвуд задрал подбородок и скрестил руки на груди:

– Я само внимание.

– Представь дом. – опустился зилдраанец до аналогий. – И вот, в этом чудном доме живут люди. Много, много разных людей. Часы в доме всегда идут точно с шести до семи вечера, никогда не выходя за отведённые рамки. Изо дня в день. Всё что происходит в доме – происходит с шести до семи вечера. Вообрази, что напротив, через дорогу, стоит ещё один дом. Перевёрнутый наоборот в его временном цикле. Внешне он не отличим от нашего и порой, когда ты всматриваешься в него, то словно видишь свой собственный со стороны: того же цвета, окна его зашторены, ни один лучик света за них не пробивается. Ты уверен, что там кто-то есть, хоть дом и кажется нежилым. Все твердят тебе, что это не доказано, что это глупость, но ты веришь и совершенно прав – он не пустует. Только часы там идут с пяти до шести. Вы и живущие напротив таким образом никогда и ни за что не можете увидится. Можно конечно перейти дорогу и постучать, даже бить по окнам, заявляя о себе, но никто не откроет, никто не ответит, так как ваша разница – час. Он ваш рок, барьер, о существовании коего ты бы никогда не догадался, пока не нашёл способ постучать в дверь дома напротив между пятью и шестью. – зажатый длинными пальцами Киртани притягивал совершенностью божественных форм, отвлекал внимание.

– И мы, значит, при помощи Киртани, – показал на него Аттвуд. – единственного, что может прорвать описанный тобой барьер времени, попали в этот второй дом между пятью и шестью и не вернёмся обратно, если просто перейдём дорогу?

– Всё верно, кроме одного. Мы застряли в одном из тех домов, что находятся даже не в нашем дне, а существуют где-то в прошедшем месяце, начинающемся, в отличие от нашего, с конца, идущего к началу. К прочему, у нас, как видишь, нет панели навигации. Неизвестно ни как быстро идти, ни примерного направления.

Аттвуд понял, что ситуация тянет на безнадёжную и теперь просто прикидывал уровень случившейся невозможности.

– Мы очень далеко. – Валлур понизил голос и, казалось, погрузился в глубокий сон.

Аттвуд сорвался с места и теперь вытаптывал предгорье, беспорядочно мечась то в одну сторону, то в другую, но не отпуская из рук дробовик, который, при такой тяжёлой хватке, со временем вполне бы мог пустить в его ладони обильную поросль корней. То, что сказал Валлур, казалось ему слишком большим, слишком сложным для скорого восприятия этой информации как неотделимой части реальности. Он колебался. Может ли он, человек, вообще верить этому пришельцу хоть сколько-то? С другой стороны тому не было никакого смысла врать – зилдраанец уже час находился рядом и не предпринимал никаких попыток удалиться прочь или нанести своему спутнику вред. Он явно несколько дезориентирован и как и Аттвуд не знает куда идти.

Внезапно, Валлур, копавшийся до того в своём приборе, прервал коллективное молчание:

– Идеальный тайник.

– Чего? – Аттвуд резко прекратил патрулирование склона и обратил внимание на Валлура, наблюдающего за порывами ветра, игравшими с тонкими стеблями колючей травы.

– Идеальный тайник. – монотонно повторил Валлур. – Эту планету ни при каких иных условиях невозможно было бы отыскать. Она настолько удалена от всех известных очагов жизни, что только зная наверняка о том, что данный кусочек космической пыли и вправду существует, возможно скорректировать курс. К тому же, мы до сих пор живы, что полностью убирает вероятность случайности, ведь эта твёрдая земля могла быть, к примеру, гнойной жижей реликтовых отложений, воздух, которым ты дышишь, мог целиком состоять из азота, а лёгкий ветерок, обдувающий твой покрасневший лоб, мог ураганом прокатываться по поверхности. Нас могло разорвать или расплющить мгновенно по перемещении, но ничего из этого не произошло.

– Тоесть этот октеракт, Киртани, изначально был настроен только на это место?

– И ни на какое другое. Вероятно что-то на планете служит точкой выхода. – покачал он вытянутыми вперёд ладонями, словно с расстояния приминая колыхавшиеся заросли. – Как такое возможно? – сказал он выпрямившись и уставившись на вершину горы. – Не такой важный вопрос как его логическое продолжение.

– Почему именно сюда и как возможно было кому-либо настроить Киртани на эту планету и это время, если он, вероятно, жил во время совершенно иное.

– Ты задаёшь правильные вопросы, Аттвуд Гаррингтон.

– Вот только жаль, что твои ответы на них пространны или вовсе отсутствуют. Каким образом я причастен ко всему этому и почему я вообще сейчас здесь, Валлур?