Гончаров

Соответственно, и приходскому духовенству было очень трудно различить православных и раскольников. Следует учесть и отношение к проблеме светской власти. Сам же романист почти не высказывался по поводу старообрядчества, нельзя сказать, что в его произведениях или письмах этот вопрос хоть сколько-нибудь акцентирован. Правда, он с интересом прочёл «старообрядческую» повесть Н. С. Лескова «Запечатленный ангел», которая упоминается в его «Необыкновенной истории» [24]. Кроме того, во время своего путешествия по Сибири Гончаров повсюду видел старообрядческие поселения. В главе «Обратный путь через Сибирь» в книге «Фрегат «Паллада»» он пишет: «Русские все старообрядцы, все переселены из-за Байкала. Но всюду здесь водружен крест благодаря стараниям Иннокентия [25]и его предшественников». С точки зрения вопроса о возможном влиянии старообрядчества на самого писателя небезынтересно взглянуть на его поздний очерк ««Христос в пустыне». Картина г. Крамского». Размышляя о зрителях, которые не могут принять изображения Иисуса Христа средствами живописи, Гончаров весьма категорично пишет о старообрядцах: «Сектанты наши, как известно, всякую другую иконопись, кроме византийской, старинного стиля, признают ересью». [26]Логика же статьи самого Гончарова такова, что указанная оценка может восприниматься лишь как весьма негативная: «С большинством этой группы, стало быть, об искусстве рассуждать нельзя». При этом писатель употребляет такие оценочные по духу определения зрителей картины И. Н. Крамского, как «неразвитые» и «развитые». Очевидно, что критерий прогрессивности доминирует в сознании автора статьи.

Вряд ли при таком совершенно неслучайном умонастроении Гончаров мог питать симпатию к старообрядчеству. Справедливости ради нужно сказать, что таково было общее в то время восприятие старообрядчества, а именно как сектанства. Много способствовала этому и официальная политика правительства по отношению к старообрядцам, особенно в эпоху Николая I. [27]