Гончаров и кровная месть

Ширкнул нож освобождая Павла от пут. Проваливаясь в снег, где ползком, а где и на четвереньках он настиг подранка. Тот понял все и сразу, залепетал частой скороговоркой.

- Это не я. . . это не я. . . это он заставил, я не причем.

- Ага, ага, - торжествующе смеясь Павел навалился на него всем телом. Развернул его лицом, приблизил глаза.

- Не я это, не я. . .

- Не ты, не ты, Павел резко закинул голову убийцы назад и крепкими зубами выдрал кадык. Отплевываясь черной кровью, вгрызался глубже и глубже в поганое нутро. Чижик уже давно перестал жить, когда Петровичу наконец-то удалось оторвать Павла от жертвы. Он посадил его у дерева, как мог оттер кровь и насильно влил пол-фляжки самогона - Нам ещё нужно жить, - просто объяснил он, - Тебе Маньку надо на ноги поднимать. Иди к ней, тут я сам управлюсь. Мотри у меня, без глупостей, Маню надо вырастить.

Через полчаса прикрыв трупы и кровь снегом, Петрович нашел Павла на месте смерти жены и дочери. Открыв их лица, он сидел на снегу и монотонно раскачиваясь говорил что-то, понятное только им одним.

Петрович молча соорудил волокуши, подтащил их к убитым и первой положил Иванну. Болью дернулось лицо Павла, но приходя в себя он принес Таньку.

Впрягшись, они с трудом потащили волокуши. Схоронили недалеко от штольни, в одном, коряво сколоченном гробу.

Я почти не ревела, понимая, что случилось что-то важное и взрослым не до меня. А солнце в тот день так и не показалось.