Гончаров идет по следу

— О чем? И почему я, незнакомый человек, вдруг вызвал у тебя такое доверие и любовь? Вот сейчас стукну веничком, да по темечку добавлю, вытрясу бабки, а трупец в оконце! А? Что ты на это скажешь?

— Так я вчера и думал, всю ночь не спал, все за тобой, грубияном, следил.

— Ну и как я тебе спящий? Красив?

— Храпел ты безмятежно, да только этому я не очень-то верил. Однажды обжегшись на молоке, дуют на воду. Так, может быть, все же по граммуле? Хороший коньяк!

— Нет, не хочу. Я вообще пью очень мало, — скромно потупившись, соврал я. — Но откуда тебе известно о существовании моей персоны?

— Года два назад ты здорово помог одному моему знакомому. Может быть, помнишь Владимира Петровича Полякова?

— Помню. Премерзкое дело. До ужаса страшное и кровавое.

— У меня к тебе тоже дело, правда, не такое кровавое, но не менее ужасное. Оно как раз касается моего телохранителя, о котором мы заговорили.

— Нет, нет, уволь, этими игрушками я больше не играю. Не далее как месяц назад, когда меня чуть было не укокошили, дал себе зарок. Хочу пожить спокойно.

— Ну мое-то дело мокрухой не пахнет… Может быть…

— Все они поначалу не пахнут, а как копнешь, так и сам не рад. Нет!

— Жаль, а то я бы неплохо заплатил.

— Нет, и давай прекратим этот разговор.

— Ладно, но на всякий пожарный случай я все же оставлю свою визитку.

Он насильно воткнул в мой нагрудный карман карточку, и весь оставшийся путь об интересующей его проблеме мы не обмолвились ни словом.

Скорый поезд номер 66 прибыл точно по расписанию, и уже через сорок минут я был дома, где меня ошарашил большой сюрприз в виде незапертой входной двери. Уже не ожидая ничего хорошего, я молил Бога только об одном: чтобы не случилось самого страшного. И он услышал мою молитву, мертвое тело моей ненаглядной жены Милки в квартире отсутствовало, впрочем, как и живое. Еще в ней отсутствовали два телевизора, магнитофон и антикварные настольные часы, которыми так гордился любимый тестюшка, у которого мы временно квартировали. Наверное, теперь он будет сильно переживать. Чтобы не испортить картину ограбления, я от соседки вызвал опергруппу и до ее прибытия курил на площадке в обществе своего бессовестного кота, которого постигшее нас несчастье волновало не больше, чем прошлогодний снег. Стараясь не дотрагиваться до двери, я осмотрел скважины замков. И тут меня ожидал новый сюрприз. Ворюги орудовали если не самим ключом, то хорошо подогнанной отмычкой, а это значит — преступление готовилось заранее.

— А ты чего здесь торчишь? — вместо приветствия удивленно спросила появившаяся из лифта супруга. — Меня караулишь?

— Нет, помогаю грабителям выносить мебель твоего папаши. — Преграждая ей путь, я заслонил дверь. — Туда нельзя, квартиру в самом деле бомбанули. И ведь чью квартиру? Бывшего начальника милиции. Большие оригиналы.

— Что? Опять твои дурацкие шуточки? Пусти!

— Замолчи, это не шутки. Ты за четыре дня моего отсутствия, случаем, не теряла ключей? А может быть, кому-то давала на время?

— Делать мне больше нечего, мои ключи при мне, пропусти меня сейчас же!

Подоспевшая следственно-оперативная группа избавила меня от дальнейших объяснений. При детальном осмотре, кроме вышеназванных мною предметов, Милка обнаружила пропажу отцовского барахла и именного перстня. Сняв отпечатки, с пристрастием нас расспросив и оформив надлежащие бумаги, они удалились, пообещав в самое ближайшее время найти грабителей.

Едва только за ними закрылась дверь, как Милка заголосила протяжно и тоскливо:

— Убили. Без ножа зарезали. Что же теперь будет? Что я отцу скажу? Он же мне такой оплеухи в жизни не простит!

— Простит, — успокаивал я ее, украдкой доставая спиртное. — Чай, не в первый раз. Не единожды ему приходилось прощать твои девичьи шалости.

— Ты ничего не понимаешь, — не сдавалась она. — Я не говорю о всем этом барахле, которое можно купить и сейчас, я говорю о именном перстне и настольных часах.

— Большая важность! Деньги у тебя есть, пойдешь и купишь аналогичную дребедень в антикварной лавке. Он и не заметит.

— Костя, ты ненормальный. Эти часы достались ему от моей прабабки, а перстень с вензелем ручной работы. Перестань пить.

— Тогда нефига было хранить его черт знает где, — пропуская ее замечание мимо ушей, проворчал я. — Ты скажи еще спасибо, что эти подонки не обнаружили тайник с его пушкой. Вот тогда действительно всем бы нам пришлось несладко. А бабкин перстень закажем одному знакомому ювелиру. Большой спец по подделкам, сработает так, что комар носа не подточит, были бы бабки, а у тебя они есть.

— Нету, — вдруг перестав реветь, тихо проговорила она. — Уже нету.

— Не понял? А те…

— Три дня назад я хотела обменять их на валюту… — с новой силой заревела она. — Я хотела как выгоднее, через заднее крыльцо…