Гончаров попадает в притон

– Да вот и я о том же. Но вперед, Ухов, нам предстоят грандиозные бои.

– С кем?

– С проститутками.

– Это мы уважаем.

Дойдя до уховской «шестерки», я скинул чужой малиновый пиджак, а Макс накинул куртку со всей причитающейся начинкой. Связку ключей бросил под сиденье. «На всякий случай, – пояснил он, – а гаишники предупреждены».

Потихоньку, стараясь не особо шуметь, мы вышли на Галкину берлогу. Отсюда был отлично виден весь сексодром, но пока что он был пуст, если не считать пяти-шести мужиков, что возились возле трех катеров, и одного возле открытого капота «Нивы». Вот он-то и привлек мое внимание в первую голову: во-первых, огромным ростом и мощным телосложением, а во-вторых, хозяйским видом, с которым он передвигался по территории. Если меня не подводил нюх, это и был садист и сексуальный маньяк Жорик. Жорик, который, возможно, видел, на какой машине уехал Гена Длинный.

– Макс, ты можешь не заснуть в этой конуре?

– Какие вопросы, шеф.

– Отлично. Ты видишь того типа возле «Нивы»?

– Абсолютно. Неприятный тип.

– Неприятный и злой. А когда ему ампутировали одну очень нужную конечность, стал вообще свирепым. Так вот, Макс, мне нужно с ним решить пару серьезных вопросов, ты уж посматривай, если что… Но учти, говорят, он вооружен.

– Я тоже! И тоже бываю сердит.

– Стреляй только в самой невкусной ситуации, когда другого выхода нет, и только по ногам. Он нужен живой. А если я начну мочиться, немедленно спускайся к нам. Возможно, придется его вязать. Один я с ним не справлюсь.

– Ясное дело. Ни пуха…

– Пошел…

– Взяв левее, я с шумом спускался вниз к пляжной дороге, всем своим видом показывая, что лицо я не опасное и в этих краях случайное. Метрах в десяти выше «Нивы» я выкатился на дорогу. Заинтересованный, Жора отложил ключ, невозмутимо за мной наблюдая.

– Здорово, земеля! – радостно заорал я, подходя к машине. – Закурить не будет, и пить хочу, умираю.

– Здорово, земеля, – ответил он, внимательно рассматривая меня пронзительными глазами хищника, – отчего ж не будет, возьми в машине.

– Да неловко как-то по чужим машинам шариться.

– А я тебе разрешаю, – он неприятно хихикнул, – хорошим людям я все разрешаю.

Хоть убей, не хотел я влезать в его авто, слишком свежа была в памяти история, когда меня, вот так же сунувшего нос в незнакомую машину, увезли черт знает куда.

– Ладно, пойду у ребят спрошу, – кивнул я на катера.

– Да погоди ты, недотрога интеллигент. На тебе сигареты, на тебе «Фанту». Кури, пей на здоровье. Тебя как зовут-то?

– Константин, а тебя?

– Жорой буду. – Он резко нырнул под капот, бзыкая гаечным ключом куда попало.

– Может, помочь, поддержать что-нибудь?

– Да нет, все уже готово. – Он захлопнул капот и тоже закурил. – А ты чего, Константин, в наши луга забрел? По случаю или по нужде? Места у нас особые!

– Какие еще особые? Пляж, он и в Африке пляж.

– Здесь, дорогуша, дешевый публичный дом под открытым небом. Понял?

– Ну да, я знаю, потому и пришел. Товарища ищу. В начале месяца сюда пошел и с концами.

– Что за товарищ?

– Может, знаете, Гена Длинный? Говорят, уехал на машине.

– Гену Длинного я знаю. Но давненько его не видел. Давно!

– А еще говорят, что ваша машина стояла рядом с той, на которой он уехал.

– И кто же это может говорить?

– Да люди разные.

– Хм, люди, они тебе не то скажут. Язык без костей, а длинный и отрубить можно.

Я невольно заржал, проводя аналогию, а он побелел, с трудом сдерживаясь.

– Чего ржешь-то? Пришел по делу, а ржешь, как лошадь.

– Так вы не помните, на какой машине в ту ночь уехал Гена?

– Ну помню! И что?

– Вы бы оказали неоценимую услугу мне и его брату, если бы назвали ее номер.

– Абсурд! Вы помните номер машины своего соседа?

– Нет, – признался я, шестым чувством понимая, что идет игра, в которой я пока проигрываю.

– На бежевой «шестерке» он уехал. За рулем был лысый высокий мужик, кажется, Слава. Он иногда здесь бывает. Но редко, примерно раз в месяц. Вот и все, что я могу сказать.

– Во что был одет Геннадий?

– Кажется, в белую рубашку, а брюки… Не помню. Надеюсь, моя информация вам поможет. И я попросил бы ее источник оставить в тени. До свидания. Вас подбросить?

– Нет, искупаюсь, отдохну.

– Всего наилучшего, не подцепите чего-нибудь.