Гончаров попадает в притон

- Время такое, - шевельнув ушами, резюмировал Виктор.

- Паскудное время, - поддержал я наметившийся диалог.

- Хреновое, кругом сплошной грабеж и разврат, - согласился он.

- И убийства! - накалял я тему.

- Во-во, и в нашем подъезде одного какого-то туза хрякнули, но это ничего, не все коту масленица.

- Да слышал. Колотушкой по балде, вроде и баба с ним была.

- Это не его. Его-то Римка-шлюха отдыхала где-то. Тоже небось не одна развлекалась. Но ей-то простительно. Молодая еще, а он...

- Так, может, это она его и замочила, надоел, старый хрен, она наняла кого-нибудь, и того...

- Нет, Костя, если бы так было, она б грустная ходила, а Римка гуляет, веселится у всех на виду. Не ее это рук дело. Я слышал...

- Что ты слышал? - уцепился я.

- Да так, ничего. Давай еще по единому.

- Об чем разговор, Виктор? Надо будет, еще возьмем, чего нам терять-то, безработным. Твое здоровьице. Фу... А когда его грохнули?

- Ночью, часа в два, я как раз с похмела маялся, когда ему позвонили в дверь.

- А откуда же ты мог слышать?

- Так я через стенку живу, слышно даже, как он выключателем щелкает, не говоря уж про звонок.

- Ну и что дальше?

- Чего дальше, протопал он к двери, чего-то пробубнил, дескать, кого черт принес, а она так сладенько ему, мол, открой, дядя Саша, твоя птичка прилетела.

- Врешь ты все, Виктор, не было никакой птички. А молотил его один мужик, сначала его, а потом и любовницу. Сходи еще за одной, - я протянул деньги, да сходи в кулинарию, возьми нормальной закуски.

Мне нужно было побыть одному, чтобы переварить полученную неожиданную информацию. Дело это принимало совершенно иной, непонятный оборот. Из того, что я услышал, вырисовывались две не похожие друг на друга версии. Первая: Крутько был дома один, когда в дверь ему позвонили. Услышав знакомый женский голос, он открывает дверь, после чего получает в лоб. Женщина достает монеты и получает по лбу от своего сообщника. Могло быть так? Вполне. Но могло быть и иначе: звонок в дверь, Крутько лежит в постели с любовницей. Но на знакомый женский голос он все же открывает дверь и опять-таки получает дубиной. Потом таким же образом убийца расправляется с высунувшейся из спальни женщиной. А могло быть и так. Любовница Крутько, заранее договорившись с убийцей, проделывает старый и испытанный ход. Девочка заранее приходит к нумизмату, проводит с ним несколько приятных часов, а потом, слыша условный стук, впускает сообщника. Тот, сделав свое дело, решает, что лишний свидетель ему не нужен. Так и появляется раздетый женский труп. Три варианта. И если бы не моя тупость, один из них можно было бы отбросить хоть сейчас. Но, чтобы ознакомиться с протоколом осмотра и заключениями судмедэкспертизы, оказывается, господин Гончаров, нужен недюжинный ум.

- Вот, Константин, принес. Пирожки, колбаса, помидоры и шнапс. Все правильно?

- Неправильно.

- Почему? - обиделся информатор.

- Потому что та девка, которая назвалась птичкой, была одна, и она была любовницей твоего соседа. А убийца пришел позже.

- Вот уж нет. В двенадцать ночи, когда я ходил за пузырем, в дверь Крутько стучалась размалеванная девка, а наутро ее выносили мертвой. Я ее узнал. А в два часа ему звонила другая. После того как он ее впустил, все и началось.

- Что началось?

- Ну, стук, удары, падение мебели. Все, что бывает в таких случаях.

- Чего ж ты в милицию не позвонил?

- Телефона у меня нет. А утром позвонил. Из автомата.

- Как они уходили, ты слышал?

- Да, я под самой дверью стоял. Ушли они часа в три. Тихо прикрыли дверь и на цыпочках спустились вниз.

- Их было двое?

- Не меньше, они шептались.

- Чего ж сразу не сообщил о случившемся?

- Боялся...

- Куда они пошли, на чем уехали, как были одеты?

- Э-э, да ты, кажется, не безработный мент, а функционирующий? Спасибо за компанию, я пошел, и тебе я ничего не говорил. Тем более я действительно ничего не видел. В подъезде свет не горел. А окна моей квартиры выходят на улицу. Могу сказать, что на улице никто не появлялся, значит, они ушли через двор. Вот все, что я знал. И больше ко мне не цепляйся.

- И на том спасибо. Пузырь дарю тебе. Ты меня не видел, я тебя не слышал!

Ухов стоял на обочине, презрительно разглядывая тщедушных гаишников с автоматами.

- Привет, Ухов, - окликнул я его, выбираясь из "тачки", - тебя как зовут, а то Ухов да Ухов?

- А меня все так зовут, проще, имя-то не выговоришь, Максимилиан.

- Значит, просто Макс. Ну вот, оделся ты подобающе, вроде как на прогулку.

Он смущенно посмотрел на свои белые в обтяжку джинсы и трикотажную светлую майку. По-моему, он перестарался. Где в таком наряде можно спрятать пистолет и дубинку?

- Отлично, Макс, а оружие ты, конечно, оставил дома?

- Да нет, здесь оно, в машине, я подумал, вдруг понадобится "тачка".

- Ты хорошо подумал, но где же она?

- Тут, в кусточках, заныкал.

- Отлично. Спецоборудование, мигалки, надписи, все в порядке?

- Да нет, она собственная.

- Иногда думаешь, что человек беспробудно глуп, а он оказывается Эйнштейном. Это плохо, но когда наоборот, еще хуже.

- О чем вы, Константин Иванович? У меня сразу сложилось о вас наилучшее мнение.