Гончаров попадает в притон

Подвинув телефон, он набрал номер и выдал известные координаты почтальона.

- Звоните Гончарову. Я здесь жду. Оперативней! Отбой. Так что ты думаешь, Костя? Ты уверен, что три убийства подряд, совершенные одним почерком, не могли быть совершены Длинным Геной?

- Почти уверен.

- Но ведь кругом кровавые отпечатки его пальчиков, чуть ли не на потолке.

- Это тем более странно. Если он, конечно, не чокнулся. Но если бы он сошел с ума, то проявился бы обязательно.

- Я тоже так думаю. Сказать только боюсь.

Затрещал телефон, и полковник первым сдернул трубку. По мере того как его мозг всасывал информацию, физиономия его, словно мешок осьминога, меняла цвета.

- Что?.. Вы уверены?.. Когда.. Кто опознал?.. Ничего не трогайте, я выезжаю.

- Ну вот, - раздраженно бросив трубку, Ефимов допил остаток водки, доигрался ты, Гончаров. Опять труп.

- Чей?

- Твоего почтаря.

- Где?

- В лесопосадке, едем.

Через двадцать минут мы стояли перед кучей веток, которыми был забросан труп мальчишки. На этот раз череп был расколот не колотушкой, а острием туристического топорика. Окровавленный, со множеством отпечатков, он лежал туг же. Удивительная забывчивость. Убийца прямо-таки делает рекламное объявление: "Не теряйте напрасно времени. Это сделал я, Длинный Гена".

- Что скажешь? - гневно пророкотал полковник.

- Это он, Сергей.

- И убили его из-за тебя, сукин ты сын, а не Гончаров. Спугнул зверя, и он этого малолетку пришил на всякий случай. Все, гуляй, и чтоб близко я тебя не видел!

Согласно кивнув, я поплелся к обводному шоссе. Именно там проскакивали редкие автомобили. Голосовал я минут сорок, пока наконец сердобольный частник или закаленный мышелов не подобрал меня. Домой я добрался в густых вязких сумерках.

Подъезд встретил меня запахом кошачьей мочи и кромешной темнотой. На ощупь, цепляясь за перила, я начал восхождение на родной четвертый этаж. На лестничном пролете от третьей площадки я вдруг оказался в невесомости. Черный космос с красными всполохами окружил меня. С бешеной скоростью я летел в нем, то и дело натыкаясь на метеориты, спутники и планеты. Легко и стремительно таранил их лбом. Они безмолвно рассыпались миллионами золотистых звездочек и огоньков, освобождая мне путь в дальнейший молниеподобный полет. Огромная базальтовая скала вдруг преградила мне путь. Остановиться или облететь ее я не мог. На всей скорости я врезался в нее головой и застонал от дикой всепроникающей боли.

Где я и что со мной? С трудом разлепив глаза, я увидел белый потолок с дорогой вычурной люстрой. Из пяти рожков горел только один, потому в комнате стоял полумрак. Пахло незнакомыми духами и псиной. Я попробовал чуть повернуть голову и вновь на какое-то время потерял сознание. Наверное, я вскрикнул, потому что, когда открыл глаза во второй раз, надо мной склонилось красивое женское лицо, обрамленное распущенными, чуть вьющимися волосами. Лицо склонялось все ниже и ниже, растворяя меня черными зрачками зеленых глаз. Эти глаза я уже где-то видел.

- Пить, - то ли прошипел, то ли прошептал я.

Кроваво-красный маникюр протер мои пересохшие губы влажной салфеткой. Потом ее руки коснулись головы, а перед глазами в глубоком вырезе халата появились две освобожденные резвящиеся титьки. Розовый сосок одной из них почти касался рта. Вытянув губы трубочкой, я плотно прижал его.

- Ого, мальчика потянуло на секс, - словно боясь спугнуть меня, констатировала женщина. - Значит, будет жить.

- Ты кто? - не выпуская соска, одним языком спросил я, чувствуя, как просыпается мое мужское начало вместе с головной болью.

- Твоя спасительница и соседка со второго этажа.

- Ты замужем? - лежа трупом, наглел я.

- Замужем, но мужа дома нет.

- Где он?

- Полгода уже по заграницам мотается.

- Полежи со мной.

- Тебе нельзя, у тебя сильное сотрясение, а возможно, и черепная трещина.

- Жалко! Мне очень хочется к тебе прижаться.

Тихонько засмеявшись, она сбросила халат и осторожно, боясь меня потревожить, легла под бок.

- Ого, это ты называешь просто полежать?

- А это не я, это он сам. Он всегда поступает помимо моей воли. А почему я голый?

- Я раздела тебя, когда притащила сюда. Ты был грязный, как черт. Пришлось тебя протирать влажным полотенцем и туалетной водой. Не двигайся, Господи. Дает же Бог людям. Не двигайся, я сама, только не помри, что я тогда делать буду.

Женщина изголодалась, впрочем, как и я. До утра продолжалось наше взаимное истязание, для меня оно периодически сменялось головной болью.

Под утро мы забылись, но ненадолго. Где-то в глубине квартиры послышался посторонний звук. Я, резко открыв глаза, напрягся, готовый тотчас же вскочить.

- Не волнуйся, - не открывая глаз, успокоила она. - Это Федор хулиганит, в холодильник полез.

- Какой еще Федор? У тебя сын?

- Нет.

- А кто он? Мужу доложит?

- Нет. Сейчас я тебя с ним познакомлю. Федор, иди сюда. Иди ко мне.

Послышались странные шаги какого-то непонятного существа. И вот уже над нами нависла громадная голова дога с красноватыми прожилками на белках глаз. Утробно рыкнув, он потянул одеяло.

- Отстань, пес, поди вон.