Гончаров разгадывает семейную тайну

- Твой язык там прилип, - ответила за меня Катя, и это очень расстроило Толика, тем более что ее товарка добавила:

- Алкаши несчастные, когда уже вы все передохнете, спасу от вас никакого нет. Всю страну разворовали, все добро народное пропили, и все лакают, и лакают, и лакают, когда уж вы упьетесь, когда вы нам жить дадите.

- Замолчи, тетка! Ты ничего не понимаешь. Идет глобальный процесс переустройства страны. Великий Чубайс даже в подполье ЕЭС готовит новый, неслыханный доселе проект грандиозной приватизации. Мудрый Ельцин свято продолжает дело, начатое гением Горбачева.

- Мужик, а мужик, - с трудом прерывая его пафосную речь, вклинилась Валя, - у тебя, никак, крыша потекла. Катя, а у него не белая горячка?

- Да пошел он в жопу, - просто и понятно заявила Катя.

- Куда?! - возмутился Мамай.

- К Ельцину и Горбачеву! - цинично схамила женщина.

- Ну и пойду! - обиженно согласился Толик и неуклюже полез на верхнюю полку.

Изяществом и стройностью Мамай не отличался никогда, а нынче особенно. Когда он, пыхтя, раскладывал живот по узкой полке, то плохо зафиксированный под мышкой пистолет выскользнул и немного ударил Катю по голове. Очевидно, он перебил какой-то кровеносный сосудик, потому что сразу и обильно хлынула кровь. Вереща как зайцы, с оружием в руках они выскочили в коридор и моментом поставили на уши весь вагон.

О том, что сейчас начнется, нам думать не хотелось. Поэтому, закрывшись на защелки, мы возобновили обед.

Линейная милиция пришла минут через пять и стала сразу же проситься в купе. С властями, а тем более такого ранга, шутить никогда не следует. Помня про это, я послушно открыл дверь, а они сразу же повели себя не по-джентльменски.

- Лечь на полки! Головой к окну! Лицом вниз! - громко советовали они и тыкали в нас тупыми рылами пистолетов, совершенно не принимая во внимание, что тем самым они ставят нас в неловкое положение - ведь кругом стояли люди и даже женщины.

Одна из них, с перебинтованной головой, была потерпевшая Катя.

- С нашим превеликим удовольствием, - сердечно заверил я их, послушно укладываясь на драный дерматин дивана.

Мамай же повел себя неадекватно и даже дерзко.

- Я лягу, если ты разденешься! - вызывающе ответил он.

Наконец сообразив, что мы еле живы, легавые воспрянули духом и пошли в атаку. Сначала они вырубили Толика, а потом старательно принялись за меня. Защелкнув за спиной наручники, они потребовали отдать имеющееся у меня оружие.

- Где еще стволы, сука?! - наступив мне коленом на межкрылья, громко орал сержант.

- В спортивной сумке под полкой, на которой я лежу, - чистосердечно признался я.

Сбросив меня вниз, они энергично и с удовольствием зашуршали моими шмотками, вышвыривая их на пол, прямо мне под нос.

Найдя так нужную им пушку, второй сержант, урча от усердия, сообщил начальнику в штатском, который, увидев, что опасность миновала, тоже заглянул в купе.

- Виктор Иваныч, полный порядок, преступники обезврежены.

- Какие же мы преступники, - поняв, что кризис уже позади, возмутился я, и что за скотское обращение? Что вы себе позволяете?

- Утухни, падла! - Первый и самый агрессивный из сержантов наступил грубым ботинком мне на шею. - Где документы?

- Во внутреннем кармане куртки, а куртка на мне, но объясните, что происходит?

- А то происходит, - старательно выворачивая мои карманы и душу, ответствовал мент, - что ваше путешествие в купейном вагоне окончено. Дальше поедете в казенном.

- Разрешите хоть сесть.

- Это уж как решит прокурор.

- Садись, - разрешил мягкосердечный начальник.

- Не будете ли вы так любезны, - усаживаясь и тем обретая некоторое достоинство, попросил я, - закрыть дверь, мне неприятны любопытные рожи моих попутчиков.

- Закрой, Вован, - пошел и на это послабление мент. - Куда следуете? любознательно роясь в моем бумажнике, осведомился начальник.

- До Новокузнецка.

- Цель поездки?

- Прогулка.

- Уже прогулялись.

- Вскрытие покажет. За садистские наклонности ваших подопечных вы будете жестоко, но справедливо наказаны. А за увечье тела моего друга, подполковника милиции в отставке, почетного пенсионера Анатолия Васильевича Мамаева, вы ответите мне особо. - Я кивнул на молча страдающего Мамая и, подумав, добавил. - Крысы вы транспортные, а не порядочные менты.

- А где ты видел порядочного мента? - задетый за живое, сунулся в драчку офицер.

- Они перед тобой! - Я торжественно указал на себя и замычавшего Мамая. Пока мы денно и нощно, в жару и стужу, не щадя живота своего, под бандитскими пулями и на воровских ножах неусыпно бдили ваш покой, вы, как последние шлюхи, катались по кисловодскам, сочам и адлерам.

- Это раньше вы служили в милиции, а теперь стали бандой вооруженных преступников, орудующих в поездах.

- Разрешение на ношение газового оружия как у меня, так и у моего товарища, между прочим, имеется, и вы имели счастье в этом сами убедиться.

- Да, но это не дает вам права нападать на беззащитных детей и женщин.

- Генерал, что за чепуху ты несешь? О каком нападении ты блеешь?