Гончарова и Пушкин. Война любви и ревности

У нее было четверо детей от первого мужа А. С. Пушкина и трое от второго — П. П. Ланского. Сколько сил было вложено в них, сколько недоумений воспитания преодолено, в скольких удовольствиях себе отказано… Ради чего, подумают некоторые. Ради самой любви к ним, считала Наталья Николаевна. Дети — дар Божий, и все они были дорогими и желанными. Как верующая и богобоязненная родительница, она, по примеру своей матери, рассчитывала лишь на свои силы, но непрестанно молилась о том, чтобы Бог, благословивший ее многими чадами, Сам помог ей воспитать их в здравии душевном и телесном.

Она свято верила, что молитва матери «со дна моря поднимает», а «благословение отчее утверждает домы чад». Оттого и Пушкин много раз просил молитв своей тещи Натальи Ивановны о своих детях, а в письмах к жене благословлял их.

Наталья Николаевна была неутомима и в устройстве земных дел детей, тщательно следила за их воспитанием и образованием, за их дружбой и привязанностями.

Материнское чутье, разум всегда подсказывал ей, что нужно делать. Когда дело касалось защиты интересов детей, Наталья Николаевна становилась настойчивой, деятельной и непреклонной. Она добилась выкупа Михайловского, отстояла капитал, образовавшийся от посмертного издания Пушкина, от посягательств Гончаровых и Пушкиных.

Свое «кредо» матери 37-летняя Наталья Николаевна прекрасно выразила в одном из писем к П. П. Ланскому:

«Я тебе очень благодарна за то, что ты обещаешь мне и желаешь еще много детей. Я их очень люблю, это правда, но нахожу, что у меня их достаточно, чтобы удовлетворить мою страсть быть материю многодетной семьи. Кроме моих семерых, ты видишь, что я умею раздобыть себе детей, не утруждая себя носить их девять месяцев и думать впоследствии о будущности каждого из них, потому что любя их всех так, как я люблю, благосостояние и счастье их — одна из самых главных моих забот. Дай Бог, чтобы мы могли обеспечить каждому из них независимое существование. Ограничимся благоразумно теми, что у нас есть, и пусть Бог поможет нам всех их сохранить».

Однако, как бы ни стремилась мать сделать счастливыми своих детей, в той же степени это зависит и от отца. Пушкин любил своих детей, радовался, что его «семейство умножается, растет». Забота о хлебе насущном для них была одной из главных семейственных забот поэта. Но он, попустительствуя своим страстям до конца дней своих, мало задумывался над тем, что страсти, эти душевные недуги, могут передаваться в наследство детям так же, как и телесные. От того даже говорят: яблоко от яблоньки недалеко падает. Вспыльчивость, гневливость, противление авторитетам, непослушание укоренились в характерах его детей и осложнили их жизнь. Непреложный закон жизни: грехи родителей падают на детей их, не миновал и детей Пушкина. Несмотря на столь ценимую в Отечестве фамилию, покровительство царя, самоотверженную любовь матери и ее второго мужа, блестящее образование, судьбы Марии, Александра, Григория и Натальи не были столь счастливыми, как могли бы быть…

Впрочем, каждый волен судить, как понимает.

Мария

За три дня до крестин своего первенца Маши Пушкин с гордостью писал В. Ф. Вяземской: «…представьте себе, что жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы». Она родилась в Петербурге 19 мая 1832 года.

Пушкин очень любил свою «беззубую Пускину», постоянно беспокоился и справлялся о ней: «А Маша-то? что ее золотуха?»

«Моя дочь в течение последующих пяти-шести дней заставила нас поволноваться, думаю, что у нее режутся зубы. У нее до сих пор нет ни одного. Хоть и стараешься успокоить себя мыслью, что все это претерпели, но созданьица эти так хрупки, что невозможно без содроганья смотреть на их страдания».

«.. помнит ли меня Маша? Нет ли у нее новых затей?»

«Книги, взятые мною в дорогу, перебились и перетерлись в сундуке. От этого я так сердит сегодня, что не советую Машке капризничать и воевать с нянею: прибью».

«…что, если у тебя нарывы, что, если Маша больна?»

«Маша просится на бал и говорит, что она танцевать уже выучилась у собачек. Видите, как у нас скоро спеют?»

«Прощай, душа, целую ручку у Марии Александровны и прошу ее быть моей заступницей у тебя!»