Гончие смерти

Антон Грановский Гончие смерти

Так воин хочет отдохнуть. А ворон хочет есть,

И принимает долгий сон он не за то, что есть.

А мне велели передать, что воин будет спать,

И просыпаться, и впадать в беспамятство опять.

Денис Новиков

Пролог

Дыхание с хрипом вырывалось из узкой груди Прошки. Прижав к груди баранью ногу, парень стремглав несся по темной улице.

– Дердзи его! – отчаянно вопили вслед. – Дердзи ворёнька!

«Еще чуть, – думал Прошка. – Еще немного».

До переулка всего ничего. Сейчас Прошка добежит до переулка, свернет в него – и только они его и видели. Проклятые китаёзы! Удавятся за кусок баранины!

Прошка крепче прижал к себе баранью ногу. Вот и переулок. Свернуть в него, добежать до деревянного забора, перемахнуть, еще раз свернуть, юркнуть в дыру, перебежать через подклет разрушенной школы и – вот она, сытая седьмица!

Прошка свернул в переулок и бросился к забору, но в этот миг жилистая рука китайского мясника-забойщика ухватила его за шиворот и резко рванула назад. Ворот Прошки затрещал, а сам он резко сбавил ход, но еще пару шагов протащил китаёзу за собой, однако еще несколько жилистых желтых рук ухватили Прошку за плечи и повалили на землю.

– Попался, гадзёнысь! – заорал один из китаёз.

Тут к трем мясникам подоспели еще двое. Прошка попытался встать, но его снова сбили с ног. Мягкий войлочный сапожок китайца ударил его в скулу. Прошка вскрикнул от боли, но баранью ногу не выпустил. И рад был бы выпустить, но руки сами вцепились в парное мясо, и приказы им отдавал совсем не разум, а пустой, урчащий желудок.

Били Прошку сильно, от души. Он уж было собрался отдать богам душу, как вдруг один из китайцев крикнул:

– Упы́ря!

А другой поддержал его, заверещав еще громче:

– Здеся упыря! Безим!

Кто-то сильно ударил Прошку по спине, он ойкнул от боли и ткнулся лицом в грязь, но баранью ногу не выпустил. Потом Прошку перестали пинать, и войлочные сапоги китайцев затопали по переулку.

Полежав с минуту неподвижно, чтобы боль чуток утихла, Прошка, по-прежнему крепко прижимая к груди свою добычу, приподнял голову и выплюнул на землю кровь из разбитого рта. Потом огляделся. Китайцев в переулке больше не было, но у темной стены сарая кто-то стоял.

Прошка зажал баранью ногу под мышкой, достал из сапога нож и, морщась от боли в ушибленных ребрах, тяжело поднялся на ноги.

– Эй! – окликнул он темного человека. – Эй, ты кто?

Человек продолжал молча стоять у стены. Прошка стер с глаз мутную пелену слез и снова взглянул на незнакомца. Взглянул – и лучше бы не глядел. Волосы на голове у Прошки встали дыбом, а по спине стекла к ягодицам струйка холодного пота. У стены стоял упырь.

Прошка попятился. В руке у него был нож из белого железа. Можно было попытаться прикончить упыря, однако Прошка медлил. Как ни крути, а упырь спас его от китайцев. Кроме того, он легко мог добраться до Прошки, пока тот лежал на земле да отплевывал кровь, но почему-то не стал.

– Эй, урод! – снова окликнул Прошка. – Ты почему меня не слопал?

Чудовище молчало. Прошка внимательней вгляделся в его лицо. Пришелец из Гиблого места был по-мертвому бледен, но взгляд у него был растерянный и тоскливый, словно у затравленного зверя.

Сглотнув слюну, Прошка хрипло проговорил:

– Бежал бы ты лучше отсюда. Китайцы натравят на тебя наших мужиков, а те жалеть не станут. Переломают тебе кости батогами, а после отсекут серпом башку. Будешь тогда знать, как стоять да глазами хлопать.

Упырь, будто что-то понял, повернул голову и посмотрел на просвет переулка.

– Вот-вот, – сказал Прошка и слегка поежился. Все-таки находиться рядом с упырем было страшновато. – Ты это… Ты делай что хошь, а я пойду, ладно?

Монстр снова перевел взгляд на Прошку. Он словно бы хотел что-то сказать, да не мог. Тогда Прошка крепче прижал к себе баранью ногу и, держа нож наготове и не спуская с упыря глаз, осторожно двинулся мимо него. Упырь не делал попыток напасть. Он стоял на месте и медленно поворачивал голову вслед за крадущимся вдоль стены парнем.

Отойдя на безопасное расстояние, Прошка остановился. Урод стоял на том же самом месте, что и прежде, и все так же смотрел на него. Прошка нахмурился.

– Дурак ты, упырь, – с досадой проговорил он. – Точно дурак. Погубят ведь тебя, нешто не понимаешь?

Пришелец из Гиблой чащобы продолжал молчать, глядя на Прошку своими грустными, тоскливыми глазами. И Прошка не выдержал.

– Ладно, – выдохнул он. – Попробую тебя вывести. Только слушаться меня, а не то нам обоим кранты. Понял?

Упырь ничего не сказал, но веки его слегка дрогнули, будто он хотел вымолвить «да», но снова забыл, как это делается. Прошка осторожно подошел к упырю. Задумался на мгновение – не стащит ли упырь баранью ногу? – но вспомнил, что упыри не едят «мертвого мяса», и немного успокоился.