Гончий бес

Чувство было примерно такое же, какое наступает, когда из жаркой парилки выскакиваешь на улицу и падаешь ничком в сугроб. Пробиваешь корочку наста, а под ней — глубокий крупитчатый снег. Удар, мгновенный температурный ожог, одновременно болезненный и приятный, а затем уколы тысяч снежных кристалликов и растущее ощущение напитанного силой и здоровьем тела, способного одолеть любое препятствие.

Я продвигался вперёд. Обоняние и слух не работали, зрение улавливало лишь иллюзорное скольжение радужных пятен-амёб. Толщина кладки вряд ли составляла более полуметра, но мне казалось, что путь одолевается приличный. Сопротивление, вначале значительное, постепенно снижалось, и скоро я перестал ощущать его совсем. А через пяток секунд вышагнул внутрь помещения.

Это была обширная Г-образная комната с высокими потолками, не особенно плотно заполненная офисной мебелью. Сквозь жалюзи на окнах-бойницах виднелись грубоватые железные решетки. Вдоль стен стояли книжные шкафы, возле столов — чертёжные доски. В дальней части помещения на небольшом полукруглом возвышении, похожем на эстраду, находился стол со стареньким компьютером и печатно-копировальным комбайном «Xerox».

В первый момент после диффузии организм комбинатора столь податлив, что может принимать практически любую форму. Ограничением является недостаток фантазии да собственный вес, так что стать слоном или мышонком не получится. Если же с воображением порядок, то стоит ясно представить, в кого хочешь превратиться — и пожалуйте! Можно обернуться хоть чудовищем, хоть ангелом, хоть неодушевлённым предметом. Я в порядке эксперимента бывал различными животными, включая вымерших и несуществующих; людьми — включая женщину и сиамских близнецов. А также креслом, ковром, столбом и мопедом.

Дольше всего я эксплуатировал образ вервольфа. Пока не получил в мягкое место заряд дроби-нулёвки. Уж не знаю, серебряной ли она была, однако обожгла — моё почтение!

Чаще всего я принимал образ симпатичного пони в приталенном пальто, с шёлковым кашне на шее и в брюках со стрелками. Быть девушкой мне совсем не понравилось. Может быть оттого, что Паулина Дезире раз за разом получалась рыжей, невообразимо веснушчатой толстухой с волосатыми ногами и микроскопической грудью. Нос у неё был картошкой, губы ниточкой, а глаза хоть и красивые — ярко-синие, опушенные шикарными ресницами, но близорукие до последней степени. Самое же ужасное заключалось в том, что мужская часть моего естества не желала мириться с женским обличьем и нагло вылезала наружу, стоило расслабиться хотя бы на минуту. Это был настоящий кошмар в женской бане! Кстати, вы когда-нибудь слышали, как гремит жестяная шайка с мыльной водой, обрушенная на голову? А две?

Впрочем, я отвлёкся.

На этот раз у меня не было нужды превращаться в коня, в оборотня, и даже в мотоциклет. Я стал кульманом. Чертёжной доской на подставке, оборудованной линейками и грузом-противовесом. Конечно, оставаться в этом уродском виде надолго я не собирался. Мне нужно было лишь проверить, сработает ли сигнализация. Видеокамер в помещении не было, но имелся объёмно-измерительный датчик. Если с него поступит сигнал охран-нику и тот явится с проверкой, то нарушителя не обнаружит. Вряд ли он заподозрит в злом умысле старенький чертёжный станок в углу. Дальше — просто. Сторож уйдёт, я про-верну дельце и ретируюсь.

Итак, я стал кульманом. Признаюсь, удовольствия в этом обнаружилось до неприличия мало. Нужно было постоянно держаться настороже, иначе форма терялась, контуры оплывали. Древесина чертёжной доски приобретала оттенок и фактуру здоровой человеческой кожи. На металлической подставке прорисовывались ногти и суставы. О глазах, появляющихся то там, то сям, и говорить нечего. Но я не роптал, а терпел, терпел и терпел. Если хотите знать, долготерпение — самый важный признак профессиональных разведчиков и частных детективов. Таких, как я.

Время шло, охранник не появлялся. Возможно, разгильдяй попросту отключил сигнализацию на время матча. Я на его месте так бы и поступил. Потому что стеречь в этой Главной Лаборатории Опытных Конструкций было решительно нечего. Даже те гипотетические документы, за которыми я сюда вломился, представляли невеликий интерес для всех, кроме моего шефа. Иначе трудно объяснить, почему владельцы хранили их не в надёжном банковском сейфе или у себя под подушкой, а где-то тут. В здании, где помимо ГЛОКа расположено ещё полдюжины различных фирмочек, где охранник хлебает пивко под футбольчик вместо того, чтоб без устали ходить дозором. Где, наконец, помещения имеют фанерные двери, запертые на замки «мечта домушника».