Гонец из Пизы, или Ноль часов

Выехав за шлагбаум и дав газ, Колчак произнес так, как это мог бы сказать оплеванный праведник или по крайней мере сторонний наблюдатель:

— Поразительно. Ведь продадут все! Как служить?.. Да будь у нас миллион, Шура,— он бы сам взорвал свой склад. Ну мерзавцы…

— Рыба гниет с головы, товарищ капитан первого ранга.

— Ты на кого намекаешь?

— Никак нет! Я имел в виду президента.

— Он тебя тоже имел в виду.

В полку было спокойно: никто не красил траву зеленой краской и не драил плац зубными щетками. Со стороны пищеблока несло помоями. По дорожке меж казарм перемещались в шеренгу по два шесть воинов, а седьмой сбоку вскрикивал с подвизгом усталого частушечника:

— И-р-рэз! И-р-рэз! И р-рэз, два, три-и!..

Полковник сидел за столом и читал газету «Спид-Инфо».

— Уполномочен передать вам приглашение офицеров крейсера «Аврора» на дружеский ужин,— прямо от дверей шлепнул ему компостер на мозги Колчак.

Полковничьи мозги заставили хозяина улыбнуться растерянно и польщенно. Сами же соображали, что, перефразируя старую мудрость, бесплатный паек бывает только на гауптвахте.

Не уточняя раньше времени количество имеющих быть на ужине офицеров, Колчак выволок его в зеленогорский ресторан «Олень» — всего сорок минут езды.

Он прибег к старорежимному меню: коньяк и шашлык. Это должно было настроить собеседника на ностальгический лад, когда подобный стол ассоциировался для лейтенантов с верхом кутежа и роскошной жизни, а сам «Олень» считался шикарным и фешенебельным местом. Недостаток присутствующих офицеров компенсировался избытком бутылок и еды, что как-то утешило полковника.

После третьей он взглянул вопросительно.

— Нужны два б/к для ста пятидесяти двух миллиметров,— сказал Колчак и повторил версию, обкатанную на начальнике складов.

— Дружеский ужин,— сказал полковник.— Сукин сын.

— Э,— сказал Колчак.— За наши прямые попадания!

Стапятидесятидвухмиллиметровые гаубичные снаряды не входят в число дефицитных военных товаров нашего времени. Ценится стрелковое оружие и патроны к нему, гранатометы и ранцевые зенитные ракеты. Из артиллерийских боеприпасов спросом пользуются лишь стадвадцатимиллиметровые унитары для танковых пушек и отчасти — статридцатимиллиметровые выстрелы для дивизионных Д-30.

Взвесив это, полковник стал набивать цену.

— Ты представляешь, что ты просишь?

Колчак легко изложил, как вписываются выстрелы в запись стрельб.

— Умный,— хмыкнул полковник.— А как я буду подотчетные гильзы сдавать?

— А гильзы,— удивился Колчак,— склад покажет использованными до некондиции и вместо отсылки на переснаряжение выбракует на цветмет. Дело бумажное.

— Тебе бы огневым снабжением округа заведовать… А тара?

— Сломалась! Акт о сожжении.

— За ствольную артиллерию! Что не закусываешь?

Начали торговаться.

— Цены сейчас безумные,— округлил глаза полковник.— Сам знаешь — рынок! Даже в прежние времена выстрел стоил семьдесят рублей — как хромовые сапоги. Все так и знали: «Огонь!» — и полетели сапожки… со свистом… в цель! — он стукнул по столу и ловко подхватил прыгнувшую рюмку.

— Один боекомплект! — сбавил Колчак, прикидывая, что семидесяти пяти снарядов вполне хватит, чтобы «Аврора» ощущалась вооруженным кораблем. Честно говоря, трудно себе представить, что могут наделать в мирном городе семьдесят пять шестидюймовых снарядов, каждый из которых весит полцентнера и под корпусом сталистого чугуна нафарширован толом. «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна, а та сторона — вообще конец».

— Давай считать спокойно.

— Давай.

— Сколько сегодня реально стоит выстрел — не знает никто, от вахтера номерного завода до министра обороны. У американцев снаряд стапятидесятипятимиллиметровой гаубицы-пушки стоит четыреста девяносто долларов.

— По этой цене можешь их продать на линкор «Нью-Джерси», когда к тебе приедет старпом с него.

— Да?

— Да. Так прямо можешь на меня и сослаться: капитан первого ранга Колчин велел продать вам по четыреста девяносто долларов.

— Остряк,— сказал полковник.— Давай считать!

— Давай!

— Выстрел стоил семьдесят рублей. Тот рубль равен сегодня двум долларам. Хоть бензин, хоть пиджак, хоть водка, хоть как считай.

— Это до кризиса было.

— Кризиса? Какого?

— Последнего.

— Последнего еще не было, мой непотопляемый друг. Все последние у нас впереди. Кризисы постоянны, а стрелять надо всегда — в том смысле, что цены растут после кризисов еще выше. Итого. Сто сорок баксов выстрел. Умножим на семьдесят пять. Официант!!! Спишь?! Калькулятор!

— Семьсот пятьдесят… семь тысяч пятьсот… Что?! Не может быть… семью четыре — двадцать восемь…

— Десять тысяч пятьсот долларов.

— Ты охуел,— сказал Колчак.

— И заметь — сюда входит риск и нарушение присяги. Плюс статья и так далее. Ты понимаешь, чем я рискую?