Гонец из прошлого (Посыльный 'серой стаи' - 1)

- Так он же военный атташе в одной из стран Средней Азии! - удивился Богуславский.

- То-то и интересно: оттуда прямиком на замену мне. Там отсидел в буквальном смысле три года и сразу же сюда.

- Да, повезло мне, - невесело произнес Александр.

- А что это за фрукт Станиславов и с чем его едят? - попытался шуткой разрядить напряженность беседы Сергей.

- Фрукт ещё тот! А вам вряд ли будет по зубам. Этот человек практически всю свою сознательную жизнь после получения офицерских погон и обучении в академии защищает нашу Родину, сидя в валютном окопе на дальних, но важных рубежах нашей страны. Михаил Иванович привык, чтобы все работали только на него. Даже если подчиненные знают больше, чем он, сделает все, чтобы принизить их в глазах руководства.

- Я так понимаю, - вставил слово Михайлов, - что ваши пророчества сбываются: Станиславова прислали, потому что и в вашей конторе появились заинтересованные в этом деле люди. Что же на самом деле интересного или страшного в этих документах? Ничего не понимаю! Хотя... на прошлой неделе приходил ко мне по ветеранским делам один старик...

- Это то, что вы хотели рассказать? - спросил Голубев.

- Да, как раз об этом старике я хотел вам рассказать и попросить совета.

- Давайте по порядку, Сергей Альбертович. Значит, к вам пришел старик... Когда это было?

- Он пришел вечером, в прошлый вторник. Консул Степашин назначил меня дежурным дипломатом, и я уже заканчивал прием посетителей, когда охранник консульского отдела привел ко мне посетителя, который хотел получить российское гражданство. Вы же знаете, что мы с каждым обратившимся в консульский отдел проводим беседу, проверяем основания на получение гражданства, а затем выдаем бланки анкет и заявлений для его оформления.

По документам, этому старику, а звали его Кириллом Мефодиевичем Овчинниковым, было восемьдесят лет. Все законные основания для получения гражданства он имел, и я не видел каких-либо препятствий в этом. Но после оформления документов он спросил:

- Могу ли я рассчитывать на материальное возмещение ущерба моему здоровью в связи с нахождением в немецком плену в годы Великой Отечественной войны?

Я разъяснил ему порядок составления такого ходатайства и объяснил, что для этого необходимо какое-либо документальное подтверждение или свидетельство двух очевидцев факта его пребывания в плену.

- А что лучше, - спросил посетитель, - принести вам документы или привести сюда моих товарищей по плену?

Я был слегка ошеломлен: не каждый посетитель консульского отдела по вопросу выплаты денежной компенсации правительством ФРГ бывшим узникам немецких концентрационных лагерей имел или документы, или свидетелей, а у Кирилла Мефодиевича было и то, и другое.

Я сказал ему, что желательно, чтобы были и документы, и свидетели, потому что скорее всего этим свидетелям также понадобится оформлять подобные ходатайства. Тогда все можно будет сделать за один раз.

- А пока, - попросил я его, - перепишите, пожалуйста, что нужно иметь с собой для оформления ходатайства.

На каждом стандартном листе наши машинистки в целях экономии бумаги печатают по два экземпляра бланков заявления. Я достал свой нож для резки бумаги и стал готовить листы для работы на завтра. Вдруг, замечаю, что Кирилл Мефодиевич перестал писать и уставился на нож.

- Откуда у вас этот нож, молодой человек? - спросил он, не отрывая взгляда от лезвия.

- По случаю подобрал, - ответил я.

- Извините, там должен быть номер и выгравирована маленькая пальмочка. Есть они там?

- Да, - отвечаю, - есть. А этот нож вам знаком?

- Если это не мой, то очень похож на мой.

- А вы что, потеряли свой нож? - спрашиваю его.

- Я его давным-давно, лет десять назад завернул в брезент вместе с моими документами и спрятал в укромном месте в горах. Знаете, время было тревожное, особенно для нас, русских.

- И ваше укромное место кто-то нашел?

- Дело в том, что я с тех пор ни разу к этому месту не ездил, а вспомнил о нем только сегодня. Во-первых, в моем тайнике были документы из концлагеря, а во-вторых, там же лежал этот нож. Теперь боюсь, что и документов там уже нет.

Ну, думаю, хитрит дедушка: сейчас документы у него пропали, а через полчаса и свидетели куда-то денутся. А потом обвинит нас же в нечуткости к пожилому человеку, ветерану войны и тому подобное.

Овчинников как будто догадался, о чем я подумал, и после некоторого раздумья сказал:

- Я сейчас нарисую этот нож и покажу, где стояла на клинке пальма, где - номер и ещё кое-какие заметные детали. А вы сравните, и тогда будет ясно, мой это нож или нет!

Я дал ему испорченный бланк, и старик на обратной чистой стороне листа принялся рисовать. К слову сказать, он нарисовал нож точь-в-точь, как мой, даже размеры почти сошлись. Но номер был другой.

Кирилл Мефодиевич облегченно вздохнул, достал пластину с таблетками и взял из неё одну. Я подал ему стакан воды.

После того как он успокоился, мы продолжили беседу.