Гонец

— На коней, жигиты! Скорее на помощь батыру! — Кетик направил своего коня в обход завала. Кенже бросился за ним, не слыша голоса Сеита, предлагавшего ему кусок лепешки.

Когда кони торопливо вскарабкались наверх из глухого тенистого ущелья, солнце внезапно ударило в лицо жигитам. Кенже, отводя глаза, оглянулся назад и увидел, что отряд Кетика еще многочислен, что места тех, кто пал в бою, заняты другими, которые готовили завалы из камней. Одежда и кольчуги многих были изодраны, у одних — ссадины на лицах, у других — раны на руках.

— Выше, выше берите! Мы должны напасть на них сверху, чтобы нас еще издали увидели проклятые джунгары! — вдруг закричал Сеит.

Кони, храпя, понесли своих седоков на самую вершину.

Там Кетик поднял пику, пришпорил своего скакуна, приподнялся на стременах и, когда перед ним открылась долина, с криком: «Алга-а!»[33] — устремился вниз. За ним покатилась сотня. Кенже всем телом отпрянул назад и правой рукой вцепился в хвост Акбаса, ноги сами, как клещи, обхватили туловище коня, Все это он делал, как и другие, словно помимо своей воли, подчиняясь давней привычке. А взгляд его был устремлен в долину, где шла битва жигитов Малайсары с тысячной армией джунгар.

В клубах пыли и дыма сверкали на солнце сабли и наконечники пик. В трех-четырех местах, словно в огромном растревоженном муравейнике, в яростной круговерти бились джунгары и сарбазы. Кенже заметил — в полуверсте от центра битвы, в небольшом логу, алел шатер на колесах, окруженный плотной стеной конных и пеших. К шатру и от шатра к центру боя сломя голову неслись всадники. Других шатров на колесах уже не было. Их опрокинули, смяли.

Кетик, выбирая дорогу прямее и короче, вел свою сотню к логу, к последнему шатру. Но вот их заметили, и с неистовым криком, вырвавшись из пекла сражения, отбиваясь от настигавших сарбазов, наперерез сотне Кетика бросились джунгары.

Впереди всех скакал коренастый, плотный воин на сильном коне, грудь которого была укрыта железными пластинками. Воин скакал, заслоняясь щитом. В его левой руке застыла длинная пика, на голове сверкал шлем с золотой стрелкой, тонкое стальное кружево, спадая из-под шлема, укрывало плечи и шею. С пояса свисала чуть приподнятая от быстрой скачки сабля с переливающейся инкрустацией на ножнах. Лицо было плоским, безусым, трудно определить — молод он или стар. Наверное, китаец, подумал Кенже.

Кенже сильно пришпорил Акбаса, чтобы настичь Кетика и рядом с ним встретить удар зловещего джунгара. Но Кетик внезапно повернул коня в сторону, избегая лобовой встречи.

— Берегитесь стрел! Корала, корала готовьте! — Он увел своих жигитов круто в сторону, и стрелы лучников, охранявших шатер, пролетели мимо.

Жигиты направили свои стрелы прямо в скопище врага и, не сдерживая коней, обошли шатер с тыла, налетели на охрану мынбаши.

Все смешалось. Трудно было отличить своих от чужих. Кенже вместе со всеми катился к этой долине, окровавленной, ощетинившейся пиками, разрезаемой саблями, тесной, пропахшей кровью, потом и пылью, осатаневшей от свиста стрел, от предсмертных криков и стонов людей и коней…

Он видел лишь искаженные то ли от страха, то ли от ярости лица своих и чужих, и искал хотя бы мгновенной передышки, а слух его улавливал лязг железа, тонкое, пронзительное ржание взбешенных и наседавших друг на друга коней, рев, плач и проклятия людей, оставшихся под копытами.

Кровь, кровь была всюду. На одеждах. На щитах. Она внезапной струйкой пробивалась из шеи друга или врага. Кенже видел глаза, то залитые кровью, то остекленевшие — все, весь этот ад навалился на него. Он кричал, кричал от радости и страха, когда видел, как под его ударами слетает с седла один, другой, третий… Но даже сам не слышал собственного голоса. Щит спасал его от ударов в лицо, в живот, от удара слева, а семсер помогал отбиваться от наседавших справа.

Вот сотня Кетика оказалась в самой гуще джунгар. На жигитов наседали со всех сторон, и уже казалось, вот-вот сомнут их, растопчут враги. Но нет. О аллах, Кенже увидел батыра!

Малайсары пробивался навстречу. Скопище джунгар редело на глазах. Опрокинув с коня одного, другого, Кенже уже готов был кричать о победе, но в это мгновение он услышал, услышал четко и ясно голос Сеита! Он оглянулся и увидел старика, поднятого на трех пиках. Длинные седые волосы прилипли к лицу. Видение исчезло в следующую же секунду, послышался тонкий, пронзительный свист, забил барабан. Джунгары отпрянули назад, оставив на месте еще не понявших что произошло, но радостно устремившихся друг к другу сарбазов.

И когда жигиты уже единым потоком, подчиняясь воле батыра, с победным кличем бросились за джунгарами, раздался громовой удар. Там, где стоял шатер, полыхнули языки пламени. Несколько всадников слетело на землю, два скакуна с перебитыми ногами забились в предсмертных судорогах. Кони от страха закружились, не слушаясь поводьев. Ужас охватил многих сарбазов: джунгары нарочно отошли назад, чтобы заговорили пушки.