Гони!

Они зашли в типичную для маленького городка забегаловку со столом-буфетом: пар поднимался от подносов, заваленных ломтиками мяса, креветками, горячими куриными крылышками, фасолью и сосисками, поджаркой из овощей, ростбифами. В качестве гарнира — домашний сыр, трехслойный салат «джелло», зеленый салат, пудинг, палочки из моркови и сельдерея, запеканка из зеленой фасоли. Пестрая клиентура, состоящая из заводских рабочих, мужчин и женщин из близлежащих офисов в рубашках с короткими рукавами и синтетических платьях, седовласых престарелых дам. Последние прибывали каждый день примерно в час пополудни в своих танкоподобных автомобилях, рассказывал Джоди, головы еле-еле видны из-за руля и приборной панели.

— У тебя нет срочной работы, на которую ты спешишь? — спросил Водитель.

— He-а, я сам распоряжаюсь своим временем. Спасибо Вьетнаму. Видишь ли, я попался на вооруженном ограблении, а судья и говорит, что предоставляет мне выбор: идти служить в армию или отправляться обратно в тюрьму. Первое время я особо не задумывался, не имел понятия, что в тюрьме-то могло бы быть и лучше. Так прошел начальную подготовку, отгрузился к месту службы. Сижу себе как-то, принимаю первую баночку пива, и вдруг меня снимает снайпер. Козел сторожил меня целую ночь. Ну, меня перевезли на самолете в Сайгон, отрезали половину легкого и вернули обратно в Штаты. Пособия по нетрудоспособности вполне хватает, чтобы протянуть, если, конечно, не пристраститься к чему-то большему, чем жирные гамбургеры и дешевый хуч.

Он залпом проглотил остатки кофе. Танцующая девица у него на руке заколыхалась. Под ней затряслась обмякшая, как бородка у индюка, плоть.

— Мне показалось, ты сам воевал.

Водитель покачал головой.

— Тогда тюрьма. Сидел?

— Пока нет.

— Ну вот, а я готов был поклясться… — Джоди хотел хлебнуть еще кофе и очень удивился, заметив, что чашка пуста. — Да, черт возьми, откуда мне что знать?

— А чем ты занят в остальное время? — поинтересовался Водитель.

По всей видимости, ничем. Джоди жил в трейлере в парке «Парадиз». Повсюду вокруг были разбросаны старые холодильники, груды лысых шин и гниющие машины. С полдюжины собак, кормящихся в поселке, лаяли не переставая. Раковина на кухне у Джоди была бы завалена грудой грязной посуды, если бы у него таковая имелась. Но то, чем он владел, действительно было свалено в раковину и, похоже, пребывало там уже довольно давно. В желобках плиточных горелок разводами плавал жир.

Когда Водитель впервые попал к Джоди в гости, тот сразу врубил телевизор, порылся в раковине, ополоснул пару стаканов водой из-под крана и наполнил их бурбоном. Лишайная собака неопределенного происхождения выбралась откуда-то из дальнего конца трейлера, чтобы встретить их, и, изможденная затраченными на приветствие усилиями, повалилась у ног.

— Генерал Уэстморленд, [4]— представил пса Джоди.

Они уселись смотреть старый фильм «Тонкий человек», потом началось «Досье детектива Рокфорда», а бурбона в бутылке все убывало и убывало. Спустя три часа Джоди, как прежде его пес, рухнул и провалился в беспамятство; Водитель отправился прочь на пикапе, оставив хозяину машины пачку пятидесятидолларовых банкнот и записку с благодарностью.

Глава 25

Его привезли в коробке не больше, чем том энциклопедии, что выставляют в ряд на книжных полках в гостиной за пыльными фигурками рыбок и ангелов. И как такая штука туда поместилась? Ведь это же стол!.. Как объяснял менеджер фирмы, это стильный стол, созданный одним из самых модных дизайнеров Америки; его необходимо собрать.

Стол привезли в полдень. Мать была очень рада. «Подождем немного и откроем его после обеда», — сказала она.

Мать заказала стол по почте. Он помнил, какое изумление вызвал у него этот факт. Неужели почтальон позвонит в колокольчик и протянет ей стол, когда она откроет дверь? «Получите ваш стол, мэм». Просто рисуешь круг на клочке бумаги, вписываешь номер товара, прикладываешь чек на оплату — и стол ждет тебя под дверью! Это уже само по себе волшебство. А теперь, вдобавок ко всему, его привезли в такой крошечной коробочке!

Иногда в предрассветные часы в его памяти всплывают воспоминания о матери, о детских годах. С пробуждением они остаются в голове, но, как только он сознательно пытается вернуть или выразить их, сразу тают.

Ему было — сколько? — девять или десять лет? Он сидел за столом на кухне и мусолил бутерброд с арахисовым маслом, а мать нетерпеливо барабанила пальцами по столешнице.

— Закончил? — спросила она.

Он не закончил и все еще был голоден, на тарелке лежала еще половина бутерброда; но он все равно кивнул. Всегда соглашаться — таково было первое правило.

Она выхватила у него тарелку и швырнула в груду посуды у мойки.

— Ну-ка, давай взглянем.

Вспоров коробку мясницким ножом, мать принялась любовно раскладывать составные части стола на полу. Какая неимоверная головоломка! Полоски дешевого, с закругленными краями металла, трубочки, резиновые накладки, пакетики болтиков и соединительных элементов…