Гонка планет [Авт. сборник]

Беринг догадался взять с собой небольшую флягу, и пока нас подвезли к железным воротам летнего дворца, мы успели несколько раз приложиться к ней. Цветные прожектора освещали сад и толпы людей, заполнявших террасы. Мы вышли из автомобиля и прошли в зал для приемов через гигантский холл, мимо множества гостей.

Свет массивных хрустальных бра отражался на вечерних платьях и мундирах, шелках и парче. Осанистый мужчина в малиновом костюме склонился перед прелестной блондинкой в белом. Стройный, затянутый в черное, юноша с бело-золотым поясом сопровождал леди в золотисто-зеленом платье в танцевальный зал. Смех и разговоры тонули в звуках вальса, струящихся неизвестно откуда.

— Все отлично, — рассмеялся я, — но только где же чаша с пуншем?

Я нечасто позволяю себе надраться, но когда уж решусь, то не признаю полумер. Я чувствовал себя великим и хотел, чтобы это чувство как можно дольше не покидало меня. В этот момент я не чувствовал ни ссадин после падения, ни негодования из-за моей бесцеремонной задержки. А завтрашний день меня нисколько не волновал. Чего мне не хотелось, так это увидеть кислую физиономию Бейла.

Вокруг меня все говорили, о чем-то спрашивали меня, знакомились. Я обнаружил, что один из гостей, с которым я разговорился, не кто иной, как Дуглас Фербенкс-старший. Я увидел графов, герцогов, военных, нескольких принцев и, наконец, невысокого широкоплечего мужчину с загорелым лицом и усталой улыбкой, как будто ему хотелось послать всех к чертям. В этом мужчине я, в конце концов, узнал сына Императора.

Я важно прошелся возле него несколько раз, словно у меня в кармане было не меньше миллиона. Кроме того, легкое опьянение лишило меня обычной тактичности, и я заговорил с ним.

— Принц Вильям, — начал я. — Мне сказали, что династия Ганновер-Виндзор правит в этом мире. Там, откуда я родом, все мужчины Ганноверского и Виндзорского домов — высокие, очень худые и хмурые.

Принц улыбнулся.

— А здесь, полковник, эта ситуация изменена. Конституция требует, чтобы наследники-мужчины женились на женщинах из народа. Это делает жизнь наследника не только намного более приятной — ведь выбор красавиц из народа очень большой, — но и поддерживает жизнеспособность династии. А время от времени при этом случайно появляются счастливые коротышки, такие, как я.

Толпа влекла меня все дальше, я шутил, ел бутерброды, пил все подряд, начиная с водки и кончая пивом. И, конечно же, танцевал со всеми обворожительными девушками. Впервые в жизни многие года посольской толкотни оказались полезными. Печальный опыт, добытый в ночных бдениях, когда я стоял с рюмкой в руке от захода солнца до полуночи, накачивая представителей других дипломатических миссий, которые в свою очередь думали, что накачивают меня, позволил мне пить, не напиваясь.

Но все же я решил выйти на свежий воздух, в темную галерею, выходящую в сад. Я облокотился на каменный парапет, взглянул на звезды, ожидая, пока не уляжется звон у меня в голове.

Я снял белые перчатки и расстегнул верхнюю пуговицу тугого кителя.

Ночной бриз легко струился над темными газонами, донося запах цветов. Позади меня оркестр играл нечто, напоминающее вальсы Штрауса.

Старею, — подумал я, — а, возможно, просто устал.

— Неужели у вас есть причины для усталости, полковник? — раздался за спиной у меня спокойный женский голос, словно прочитавший мои мысли.

Я повернулся.

— А, это вы, — сказал я. — Очень рад. Лучше уж быть виновным в том, что думаешь вслух, чем в том, что слышишь воображаемые голоса.

Я попытался сфокусировать взгляд. У нее были рыжие волосы и бледно-розовое платье.

— Да, да, я очень рад, — добавил я. — Мне нравятся золотоволосые красавицы, которые возникают ниоткуда.

— Совсем не из ниоткуда, полковник, — засмеялась девушка. — Я пришла оттуда, где жарко и людно.

Она негромко говорила по-английски, и ее явный шведский акцент делал банальные фразы очаровательными.

— Что да, то да, — согласился я. — Эти люди заставили меня выпить чуть больше, чем следовало, и поэтому я вышел сюда освежиться.

Мне доставляло удовольствие мое красноречие и эта восхитительная молодая дама.

— Отец сказал мне, что вы родились не в Империуме, полковник, — сказала она. — И что вы из мира, который точно такой же, как наш, и в то же время совсем другой. Было бы интересно побольше узнать о вашем мире.

— Боюсь, вам там бы не понравилось. Мы очень серьезно относимся к себе и придумываем искуснейшие извинения, делая друг другу всевозможные пакости…

Я мотнул головой. Мне совсем не нравился такой поворот беседы.

— Смотрите, — сказал я, — ведь я без перчаток. А без них я начинаю вести подобный разговор.

Я снова натянул перчатки.

— А теперь — добавил я высокопарно, — могу ли я позволить себе пригласить вас на танец?

Прошло добрых полчаса, прежде чем мы прекратили это прелестное занятие, чтобы заглянуть в зал со спиртным.