Гонка планет

— Почему бы тебе не послать одного из среднестатистических кандидатов? Если он достаточно хорош для того, чтобы быть представителем планеты в Совете, он, наверняка, в состоянии справиться с таким ерундовым заданием, как это.

— Ты слишком легковесно говоришь об очень серьезных делах. Наш кандидат, будучи представителем средних слоев общества Алдорадо, без сомнения, подходящая кандидатура, воплощение высочайших принципов демократического правления…

— Опустим предвыборную речь, я не голосую за среднего человека.

Покрытый сеткой жил нос сенатора потемнел. Бартоломью глубоко вдохнул через раздувавшиеся ноздри.

— Что касается обсуждаемого дела… — трезво проговорил он, — высокая оценка твоих… ну… специальных знаний перевесила все другие соображения.

Бегающие глаза сенатора остановились на Генри.

Капитан отвел глаза в сторону. Некоторое время он смотрел на свое собственное лицо, отраженное в спинке стула. Оно было похоже на побитое временем изваяние из древнего дуба.

— Ну и какие специальные знания ты имеешь в виду?

Рот Бартоломью искривился в напоминавшей улыбку гримасе.

— Капитан, ты ведь старый волк, тебе известны все космические переулки, своеобразные нравы далеких миров. Ты бы не спасовал перед бандитами, которых можно встретить на Коразоне, выпутался бы из самой сложной ситуации и взял, что хотел. Думаю, ты бы знал, что делать дальше,

— добавил он, разглядывая носок своего туфля.

— Ну ты-то знаешь, не так ли? — Генри изучал лицо своего собеседника.

— Мне осталось двадцать лет на то, чтобы нюхать цветочки. Интересно, что могло бы заставить меня бросить это занятие и искать гибели у черта на куличках?

— Тебя интересует окись алюминия? — как бы между прочим спросил Бартоломью.

Внезапно чувство тревоги вернулось. Пожалуй даже, это была не просто тревога. Словно ледяные тиски сжали внутренности..

— В форме, известной под названием корунд, — добавил сенатор.

— К чему ты клонишь? — резко спросил Генри.

Теперь настала очередь Бартоломью помолчать. Его взгляд остановился на девушке, загоравшей у бассейна в нескольких ярдах от них.

— Дульчи, пора завтракать, — крикнул капитан.

Она подняла голову, взглянула в лицо Бартоломью, затем встала и пошла через лужайку.

— Ну? — произнес Генри ровным голосом, обращаясь к сенатору.

Тот подвинул стул вперед, вытащил наркотическую палочку, потом, как бы вспомнив о чем-то, предложил такую же Генри. Капитан махнул рукой, отказываясь.

— Со времени своего открытия более века назад Коразон был закрытой планетой, — посетитель выдохнул в сторону капитана ароматный дым. — Под очень строгим карантином. Но ты ведь был там однажды…

— Конечно. Во время независимого разведывательного полета — еще до того, как Карантинная Служба услышала об этом мире. А что?

— Ну… — глаза Бартоломью остановились на тлеющем кончике наркотической палочки. — Только то твое путешествие было возможно закончено, а, возможно, и нет… Ты провел на планете несколько месяцев.

— Ну и…

— И кое-что нашел.

— Ты рассказываешь или спрашиваешь?

— Рассказываю, капитан, — ответил Бартоломью спокойно. — Я тебе еще кое-что расскажу. Корунд имеет различное применение. Его можно использовать в производстве в качестве отличного шлифовального материала. Но он может принимать и более привлекательные формы, известные нам как рубин, изумруд, сапфир, восточный топаз, аметист и так далее, — голос Бартоломью теперь напоминал мурлыканье. — Рынок сбыта натуральных камней, таких, как я однажды видел на твоей внучке, когда мой Лэрри пригласил ее на выпускной бал, неограничен.

Он сделал паузу. Генри наблюдал за ним без какого бы то ни было выражения. В голосе Бартоломью послышались хриплые нотки.

— Я знаю о твоей карьере, капитан, фактически все. Последние несколько недель только этим и занимался, — он выпустил дым, наслаждаясь сложившейся ситуацией.

Генри молча наблюдал за ним.

Ты всегда жил скромно… — Бартоломью обвел рукой сад, бассейн, старомодную стеклянную теплицу. — Но однажды ты был богатым человеком. «Однажды» — вот главное слово.

— Неужели?

— Именно так, — подтвердил Бартоломью. — Ты жил согласно принципам, а не соображениям выгоды. Капитан, любой бизнесмен скажет тебе, что это неправильно. И теперь у тебя остались только этот дом и доход, едва достаточный для того, чтобы ты, старик, мог посидеть на солнышке, да еще кредит, предоставляемый тебе благодаря тем камням, что ты так неосторожно позволил надеть своей внучке. Я с точностью до пенни знаю, во сколько тебе оценили эти камни.

— Какое отношение имеет одно к другому? — прорычал Генри.

— Эти камни являются наследством Дульчии, — ответил Бартоломью.

— А тебе что с этого? Я их получил честным путем.

— Что ты говоришь? Согласен, что ты никому не должен ни цента, я бы знал об этом. Но ты владеешь камнями… — его глаза сузились и почти исчезли в складках жира. — Случайно я узнал, что ты был на Коразоне по крайней мере дважды уже после того, как было объявлено, что планета под карантином.

Генри не шевелился, его губы искривились в холодной улыбке.

— Это было очень давно, если вообще было. Более ста лет назад.