Гонка века. Самая громкая авантюра столетия

Кроухерст с полчаса пытался объяснить служащим береговой охраны, что ему нужен лист фанеры, винты и бруски для ремонта поплавка, но даже самая выразительная жестикуляция с мимикой не помогла ему преодолеть языковой барьер. Моряк также рассчитывал на предоставление кое-какого электроинструмента и нарисовал в Журнале № 2 ротор электромотора или генератора. Он полагал, что такой ротор можно взять от игрушечной машины, работающей под напряжением 12В. На этот раз, глядя на рисунок, аргентинцы, похоже, поняли, что хотел сказать гость, а один из них написал рядом адрес магазина в Буэнос-Айресе. В конечном счете хозяева решили взять имевшийся в их распоряжении джип и отвезти Кроухерста на 17 миль к северу по прибрежной трассе, чтобы найти кого-нибудь, кто умел объясняться по-французски. Попутно можно было воспользоваться возможностью найти телефон и сообщить об инциденте начальству. Дюпьюи записал в журнале:

«6 марта, 15.00. Ответственный сотрудник поехал на Ранчо-Баррето на автомобиле Джип-415, чтобы связаться по телефону с командованием».

Ранчо-Баррето, несмотря на громкое название, представляло собой всего лишь переоборудованный курятник, стоявший рядом с прибрежной дорогой, трассой 2. Там проживали Гектор Сальвати, его жена Роуз и их дочь Мари. У супругов было небольшое предприятие: они торговали джемом, медом, пивом и соленьями, которые охотно покупали проезжающие мимо водители, заворачивающие иногда в заведение пообедать. Гектор Сальвати, полусонный отставной сержант французской армии, целиком отдал бразды правления бизнесом жене и дочери еще с тех пор, как они эмигрировали в Аргентину в 1950 году.

Семья Сальвати пришла в восторг, увидев джип с эмблемой береговой охраны Аргентины, и еще больше заинтересовалась странным пассажиром автомобиля. Позднее, рассматривая фотографию чисто выбритого, крепкого Кроухерста, сделанную перед отправлением в плавание, Роуз Сальвати с трудом поверила, что это был тот самый человек, который приезжал к ним на ранчо. «Мужчина выглядел здоровым, но был ужасно худым. Он настолько отощал, что ему то и дело приходилось поддергивать соскальзывающие брюки. Он сказал, что штаны ему были как раз по размеру, когда он покидал Англию. И конечно же, он не брился по крайней мере с месяц».

За стойкой заведения Ранчо-Баррето Кроухерст на прекрасном французском сообщил Сальвати, что отплыл из Англии четыре месяца назад, чтобы принять участие в «кругосветной регате», что обошел вокруг мыса Горн, а теперь намеревается вернуться в Британию и стать победителем гонки. На все про все у него месяц, да и то при условии, что он починит яхту и немедленно поднимет паруса. Для этого, как он сообщил, ему нужны фанера, гвозди, несколько винтов и пиломатериалы.

Гектор Сальвати, переводивший для Франчесси, спросил Кроухерста из чисто обывательского любопытства, как тот может доказать, что на самом деле обошел вокруг мыса Горн. Кроухерст, должно быть, испугался, но тут же ответил, громко смеясь и размахивая руками, что на островах рядом с мысом Горн есть специальный аппарат, который регистрирует и идентифицирует все проходящие мимо суда. Он также упомянул о каком-то фильме, который снял в районе мыса Горн.

Затем на куске оберточной бумаги Кроухерст сделал три наброска. На одном был изображен маршрут гонки «Золотой глобус», от которого рядом с южной оконечностью Южной Америки отходила линия, идущая до Рио-Саладо. На другом рисунке был тримаран, вид сбоку и сверху, с указанием размеров яхты в метрах. Рядом с этим рисунком моряк написал: 31 октября 1968 г. – дата, когда он отплыл из Тинмута.

Третий рисунок представляет наибольший интерес. На нем изображен совершенно другой маршрут, идущий из Англии к острову Гоф, расположенному на некотором расстоянии от побережья Южной Африки, затем через Атлантический океан до Южной Америки и – тут линия становится гораздо бледнее – обратно в Англию. Этот рисунок напоминает набросок, сделанный в шутку в блокноте Питера Биэрда пять месяцев назад во время плавания из Ярмута в Тинмут. Ни Франчесси, ни Сальвати не могли впоследствии вспомнить, что именно говорил яхтсмен по поводу последнего рисунка. Он, конечно же, не вязался с его первоначальными объяснениями. Гость все шутил и улыбался, пока рисовал карту, сообщили они, а бо́льшую часть времени говорил громко и бессвязно.