Гонка века. Самая громкая авантюра столетия

Как и у Кроухерста, на тримаране Тетли протекали поплавки, но поломки на яхте «Victress» были гораздо серьезнее. Капитану даже пришлось просверлить отверстия в носовых отсеках поплавков, чтобы вода вытекала из них. Тетли попал в серьезный шторм к северу от Бразилии и, стараясь выиграть у Кроухерста несколько часов, так усердно гнал лодку вперед, что она начала разваливаться на части. В нескольких местах палуба отошла, целые секции набора поплавков и корпуса были сломаны. Кроухерста беспокоили небольшие трещины в стекловолоконной оболочке судна, а на тримаране Тетли полностью содрало всю стеклоткань с левого поплавка. Моряк по-прежнему двигался вперед и наверняка дошел бы до финиша, если бы не стремился так сильно побить своего мошенничавшего соперника. И когда до дома оставалось 1200 миль из 30 000 миль всего маршрута, Тетли снова попал в шторм у Азорских островов и снова переусердствовал. 21 мая, вскоре после полуночи, нос левого поплавка окончательно отломился, врезался в центральный корпус тримарана, и вся яхта стала наполняться водой. Пересев на надувной спасательный плот, Тетли наблюдал, как его «Victress» медленно исчезает, погружаясь в воды Северной Атлантики.

17. Неизбежный триумф

Теперь Кроухерст окончательно запутался в сетях обмана, которые сам же и сплел. Узлы затянулись так сильно, что их уже невозможно было распутать. Ирония его положения была настолько утонченной, что можно было заподозрить богов во вкусе к дешевым мелодрамам. Кроухерст, должно быть, и сам видел всю логическую цепочку событий, загнавших его в ловушку. Если бы он не сфальсифицировал свое кругосветное путешествие, Тетли бы не перегрузил свою яхту и благополучно прибыл к финишу, после чего получил заслуженные 5000 фунтов. Если бы яхта Тетли не потонула, сам Кроухерст смог бы без проблем добраться до родных берегов целым и невредимым, где достойно принял бы аплодисменты и восторги, причитающиеся отважному, пусть и не вполне благонадежному герою. Теперь же всю оставшуюся часть пути пристальное внимание общественности целиком и полностью будет направлено на него, а потом и на его судовые журналы. Хотел он того или нет, теперь уже было не избежать победы. Чтобы показать большее время, чем у Нокс-Джонстона, ему пришлось бы потерять еще два месяца, что превзошло бы все границы приемлемости и здравого смысла. Таким образом, ложь Кроухерста не только потопила тримаран Тетли, но и убила последнюю надежду яхтсмена на спасение. По крайней мере он лишился последнего шанса на рациональный выход из ситуации. Но ровно через месяц после сообщения о катастрофе Тетли Кроухерст нашел другой выход, другой вариант решения своих проблем – совершенно иного порядка. Он полностью отказался от «навигаторства» и погрузился в свой мир, где единственным значимым для него занятием было изложение откровений философского плана, мало-помалу созревавших в его голове.

О происходившем на борту тримарана в течение этого месяца можно узнать от самого Кроухерста, из его магнитофонных записей и радиосообщений, отправление которых занимало невероятно много времени. Наиболее удивительным является то, что они адекватные и вполне понятные. До самой последней пленки, записанной за день до того, как моряк засел за свои великие откровения, за поверхностным, наносным настроением, за игрой на публику не проглядывает ни малейшего намека на глубокие, тяжелые мысли, обуревавшие яхтсмена в тот момент. Последний перелом, когда он наконец случился, был ужасен в своей неожиданности.

Кроухерст узнал о катастрофе Тетли 23 мая из радиограммы от Клэр. Жена сообщила яхтсмену, что спасательная операция прошла успешно, и посоветовала выразить соболезнования бывшему сопернику. Кроухерст так и сделал, пусть в несколько более живом тоне, чем того требовали приличия.

«ЭВЕЛИН ТЕТЛИ – СОБОЛЕЗНУЮ ИЗ-ЗА МЕРЗКОЙ КАВЕРЗЫ КОТОРУЮ СЫГРАЛ ДЭВИ ДЖОНС РАДУЮСЬ СПАСЕНИЮ КАПИТАНА».

Однако об истинных чувствах яхтсмена свидетельствует необычно пессимистичная радиограмма (пресс-релиз), высланная в тот же день Родни Холворту.

«ПРОХОЖУ В СРЕДНЕМ 23 МИЛИ В ДЕНЬ ЗАПАСОВ СПИРТА И ГОРЮЧЕГО МАЛО МУКА И РИС ЗАПЛЕСНЕВЕЛИ ВОДА ПРОТУХЛА СЫР ПРИОБРЕЛ ИНТЕРЕСНЫЙ ЦВЕТ».

В течение следующих двух недель Кроухерст двигался вдоль северо-восточного побережья Бразилии, возвращаясь в тропики. Становилось все жарче, и он проводил бо́льшую часть дня полностью раздетым, оставляя на себе одни только наручные часы. Он сильно похудел, но, загорев, выглядел вполне здоровым, пусть и не очень чистым.