Гонка за счастьем

С сегодняшнего дня — никакого нытья… Бывают же обстоятельства, которых не изменить, они — как смена времен года, стихии или выпавший зуб — принадлежат к неумолимой и вечной объективной реальности. Поэтому нужно и к этому удару относиться именно так — принять как свершившийся факт, смириться с ним, но ни в коем случае не позволять себе стать жалким и сломленным ничтожеством, вгоняющим себя в депрессию только потому, что кому-то захотелось новых радостей. И вообще, долой тупую бабью боязнь одиночества — одиночества вдвоем, вернее, втроем, ведь здесь не банальный треугольник. Да и о каком одиночестве может идти речь, когда у меня есть дочь? Это — желанное уединение с ней, родным мне человеком, и это — единственное и неизменное, что остается со мной от прежней жизни. Все остальное должно потерять значение — и потеряет…

ГЛАВА 8

Работы в этом семестре много, и, по крайней мере, днем не остается времени на тяжелые мысли и ненужные сожаления… Думаю, стоит выписать снотворное — все ночи напролет не смыкаю глаз и до одури читаю…

Наверное, из-за бессонницы и общего переутомления все происходящее воспринимается еще туманнее, чем раньше. Работаю в режиме автопилота — что-то объясняю, читаем вслух, повторяем хором, работаем в парах, в лингафонном кабинете, поем, чему-то даже смеемся — кажется, моей шутке… Так толком и не поняла, чему именно, но слушатели расходятся, судя по всему, вполне удовлетворенные происходящим…

Наконец наступает долгожданная пятница — еду домой, отпускаю прислугу, кормлю дочь ужином и думаю лишь о том, чтобы выспаться… Мари сообщает, что мне дважды звонила Клер.

Клер, конечно, умница, добрая душа, беспокоится и не хочет навредить ни мне, ни ему. Все еще на что-то надеется… Интересно, знает ли она уже всю правду? Наверняка — нет, иначе уже давно примчалась бы. Будет лучше, если она узнает все от меня. Я уже немного отошла от первоначального шока и способна общаться, но не сейчас — в присутствии ребенка говорить с ней об этом не буду…

Выключаю телефон — позвоню завтра: Мари уйдет с ночевкой к подружке и я буду свободна целый день.

* * *

Утром Клер опережает меня звонком — договариваемся встретиться и пообедать в уютном ресторанчике «Шартье», недалеко от моего дома. Там прекрасно готовят любые дары моря, а их мидии под сырным соусом — пальчики оближешь! В моем придворном ресторанчике я знаю весь персонал и все в нем знают меня. Я неважнецкая кулинарка и нередко заказываю еду на вынос. Здесь знают вкусы моего семейства и кормят нас со скидкой. Всех своих гостей я обязательно тащу сюда — столик нам всегда обеспечен, а моему приходу всегда рады.

Так и есть — увидев меня, Жан радостно улыбается, приветствует нас и проводит к свободному столику. Мы заказываем салат, мидии и бутылку божоле.

Клер справляется о моем здоровье и с беспокойством смотрит на меня — наверное, я похожа на привидение. Достаю пудреницу: действительно, в лице — ни кровинки, под глазами — тени, но ничего не хочется исправлять, хотя косметичка с собой. Сидя напротив солнца, чувствую, что солнечный свет неприятно действует на меня и в глазах начинает резать — сказываются бессонные ночи… Вынимаю из сумки темные очки, надеваю их — как будто спряталась, отгородилась от всего мешающего… Сразу становится легче…

Клер молчит и терпеливо ждет новостей — раз она ничего не говорит, значит, действительно, еще не знает всей правды…

— Клер, на сей раз, кажется, все-таки жена последней узнает подробности. Обыкновенная история, как ты и предполагала, — у него любовница.

— Он тебе сам сказал?

— Мне рассказала Моник — представь себе, ни для кого, кроме нас с тобой, это давно не тайна…

Сказала и тут же пожалела, поняла, что поторопилась, надо было как-то подготовить — она побледнела и полезла в сумочку за сердечными лекарствами, торопливо положила пилюлю в рот и, налив в стакан воды, жадно выпила… Я знала, что у нее давно пошаливает сердце, она не раз говорила, что без лекарств теперь — никуда, но мне не приходилось видеть, как это бывает — вдруг, сразу… С минуту она молчит, сидя с закрытыми глазами, потом, отдышавшись, говорит:

— Чертово сердце, всегда некстати… Не обращай внимания, скоро пройдет… Я так этого боялась… Ты ее знаешь?

— Некая Одиль, его старая связь.

— Боже мой, это же полный кошмар! Он влип! Эта вампирша высосет из него все силы! С другой стороны, может, оно и к лучшему, есть надежда, что это — временное затмение, ведь у него уже был с ней печальный опыт, не переживай… Нет, мне давно нужно было вмешаться…

— Послушай, Клер, я решила поговорить с тобой не потому, что хочу его вернуть, а потому, чтобы ты узнала от меня. Мы с ним уже все обсудили, если этот бред вообще можно назвать обсуждением, и решили развестись — здесь уже ничего нельзя изменить, прими, пожалуйста, этот факт, как сделала это я.

— Не порите горячку, нельзя так сразу, с места в карьер, у вас — ребенок…

— Только сразу и надо, а ребенком привязывать бесполезно, да и не хочу…

— И что же теперь — скандал, разбирательство?