Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии

Одновременно со всеми этими переговорами Сталин готовил страну к войне. Все последние годы советское правительство старалось не делать каких-либо антияпонских заявлений, чтобы не спровоцировать нападение Японии на СССР. Однако 6 ноября в своей речи, посвященной годовщине Октября, Сталин впервые назвал Японию агрессором и сравнил нападение японцев на Перл-Харбор с нападением немцев на Советский Союз. В это же время советской прессе была дана свобода печатать статьи, направленные против Японии[29].

Если Сталин рассчитывал, что за помощь в войне с Японией США уступят его требованиям, то он был совершенно прав. В ноябре 1944 года Объединенный комитет начальников штабов провел анализ возможного участия СССР в войне с японцами, из которого следовало, что безотносительно стратегических задач США национальные интересы СССР неизбежно требовали от русских вступить в Тихоокеанскую войну. «Однако, – писали составители этого отчета, – наше общее мнение сводится к тому, что чем скорее русские начнут военные действия, тем лучше для нас». В конце отчета говорилось, что Объединенный комитет начальников штабов выступает за «скорейшее вступление русских в эту войну» и готов «без предубеждений оказать максимальную поддержку в нанесении главного удара по Японии». Участие СССР в военных операциях было необходимо не только для того, чтобы связать японские войска в Маньчжурии и Северной Корее, но и чтобы «перерезать линии коммуникаций между Японией и континентальной Азией» [Entry 1955: 39–41].

14 декабря Гарриман встретился со Сталиным и обсудил поставки по ленд-лизу на Дальний Восток. Гарриман сообщил Сталину, что, несмотря на нехватку ресурсов для ведения военных действий в Европе и подготовку к Филиппинской операции, Рузвельт и Объединенный комитет начальников штабов согласились выполнить его требования в полном объеме и как можно скорее. Также американский посол спросил, что имел в виду Сталин, когда упомянул в октябре «политические аспекты» участия СССР в войне с Японией. Сталин вынес из соседней комнаты карту и сказал, что Южный Сахалин и Курилы должны быть возвращены Советскому Союзу. «Сейчас подступы к Владивостоку полностью контролируются японцами, – сказал он. – СССР вправе рассчитывать на защиту путей, ведущих в этот важный порт. В настоящее время все выходы в Тихий океан блокирует противник». Затем Сталин провел черту вокруг южной части Ляодунского полуострова, включая Дайрен и Порт-Артур, и заявил, что СССР рассчитывает снова арендовать эти порты. Кроме того, Сталин заявил о желании арендовать КВЖД и ЮМЖД. Также он потребовал сохранения статус-кво Внешней Монголии[30].

Гарриман не выразил удивления этими требованиями. Его единственное возражение касалось аренды Дайрена. Он сказал, что лучшим вариантом было бы превращение Дайрена в международный свободный порт. Сталин ответил просто: «Мы обсудим этот вопрос в другой раз».

Вопрос с пактом о нейтралитете

Пока Сталин готовился к войне с Японией, перед советским правительством встал непростой вопрос, касавшийся пакта о нейтралитете, согласно которому, если одна из сторон не денонсирует его за год до его окончания, он автоматически продлевался еще на пять лет. Безусловно, Советский Союз намеревался расторгнуть этот пакт до наступления крайнего срока. Однако такое действие послужило бы для японцев явным сигналом о намерениях СССР. Оно даже могло спровоцировать Японию на нанесение предупредительного удара по Советскому Союзу до того, как Сталин завершил бы приготовления к войне. Сталин не хотел быть связанным пактом о нейтралитете. Однако для того, чтобы нападение СССР стало неожиданным, он должен был убедить японцев, что СССР будет соблюдать условия пакта до его истечения в апреле 1946 года.

10 января 1945 года Лозовский послал Молотову служебную записку, в которой рекомендовал советскому правительству денонсировать пакт о нейтралитете до наступления крайнего срока. Лозовский предлагал объявить о расторжении пакта таким образом, чтобы у Японии оставалась надежда, что уступки с их стороны смогут привести к его продлению. По мнению Лозовского, СССР следовало приступить к переговорам о продлении пакта в октябре-ноябре 1945 года, когда ситуация в Европе и Азии окончательно прояснится[31]. Лозовский по-прежнему считал, что СССР стоит воздержаться от участия в этой войне, и был убежден в том, что пакт о нейтралитете будет иметь силу до своего истечения.