Гонка

— Нет, мне нужно все это снимать. — Они понизила голос. — Как Джозефина приняла новость?

— По-моему, она пытается пригасить энтузиазм Уайтвея по поводу ее «свободы».

— Думаю, Престон собирается сделать ей предложение.

— Такие признаки есть, — согласился Белл. — Он сияет и пылает. И в новом костюме. Словно был на волосок от смерти — и спасся.

Марион расставила по местам свою команду и операторы уже трещали камерами, когда Престон Уайтвей поманил нью-йоркскую прессу к большой желтой палатке Джозефины на поле, пообещав серьезные изменения в гонке. Белл внимательно следил за толпой; его сопровождал Гарри Уоррен, эксперт Ван Дорна по бандам Нью-Йорка. После ранения Арчи Белл попросил назначить старшим в группе Белмонт-парка именно его.

Белл видел, что горячее желание Уайтвея сбылись: другие газеты больше не могли молчать о Кубке Уайтвея. Воздушная гонка стала главным событием в стране. Но конкуренты невзлюбили его за это, и за два дня до старта вопросы были откровенно враждебными. Сорок журналистов выкрикивали их, подстрекаемые детективом Ван Дорна Скаддером Смитом, который когда-то был репортером или во всяком случае так утверждал.

— Если этот детектив действительно напился так, как кажется, — сказал Исаак Белл Гарри Уоррену, — отстраните его на неделю и удержите месячное жалованье.

— Скаддер в порядке, — заверил его Уоррен. — Это часть маскировки.

— Маскировки? Кем он притворяется?

— Пьяным нью-йоркским репортером.

— Он меня провел.

— Вы не станете отрицать, мистер Уайтвей, — воинственно выкрикивал репортер из «Телеграмм», — что крайне короткий этап от Белмонт-парка до гоночной трассы «Эмпайр-Сити» в Йонкерсе нарочно придуман, чтобы привлечь больше платных зрителей из Нью-Йорка?

— Разве неправда, что от Белмонт-парка до Йонкерса можно долететь на планере? — подхватил человек из «Трибюн».

— Десять миль, мистер Уайтвей? — спрашивала «Таймс». — Авиаторы не могли пройти их пешком?

— Или проехать на велосипеде? — эхом откликнулся детектив Смит.

Белл восхищался тем, как искусно Уайтвей дает репортерам конкурентов позабавиться, прежде чем выпалит из обоих стволов. На самом деле Белл подозревал, что Уайтвей все это спланировал, чтобы заманить другие газеты в ловушку.

— С удовольствием оправдывая ваши ожидания новой сенсации, объявляю об изменении маршрута гонки. Условия первого этапа до гоночной трассы в Йонкерсе таковы: соперники пролетят восемнадцать миль на запад от Белмонт-парка до статуи Свободы. Долетев до этого символа американской свободы, авиаторы, оспаривающие Золотой кубок Уайтвея, должны будут облететь статую, чтобы тысячи зрителей увидели это с берега и прогулочных судов, а потом пролететь еще двадцать две мили на север до Йонкерса; таким образом общая длина первого этапа составит сорок миль. Наши храбрые авиаторы смогут проявить себя, дважды пересекая водные пространства: коварный пролив Ист-Ривер и широкий Аппер-Бей, потом они пролетят над серединой реки Гудзон и, если Бог даст, благополучно приземлятся на прекрасном поле гоночной трассы Эмпайр-Сити… Благодарю вас, джентльмены. Уверен, ваши издатели с нетерпением ждут вас, чтобы раньше конкурентов отправить на улицы свои экстренные выпуски.

Он мог бы добавить, что экстренные выпуски газет самого Уайтвея уже получили все мальчишки-газетчики в городе. Но это и не требовалось. Репортеры толпой устремились к телефонам на гоночной трассе, бранясь, что их обвели вокруг пальца и что издатели сдерут с них шкуру.

— Ненавижу эту проклятую статую, — сказал Гарри Фрост Джину Уиксу.

Уикс, пожилой водник со Статен-Айленда, прислонился к рулю своей устричной шлюпки, привязанной к грязному берегу Килл-ван-Кулла. Лодка длиной двадцать три фута и почти десять футов шириной была похожа на все остальные, но облупившиеся борта и выгоревшая палуба скрывали мощный бензиновый мотор, который позволял ей двигаться гораздо быстрее других шлюпок, занятых обычным промыслом.

— Почему, мистер?

— Проклятая статуя привлекает иностранцев. У нас слишком много иммигрантов, нам больше не нужна ублюдочная кровь.

Джин Уикс, чья семья эмигрировала из Англии раньше, чем предки Фроста ступили на борт «Мэйфлауэра», не мешал безумцу болтать. Фрост платил за проезд в лодке Уикса. Много платил. В молодости Уикс отобрал бы у него деньги, а самого Фроста выбросил бы за борт. Или попытался бы, подумал он после паузы. Этот сумасшедший — здоровяк, и бугры под его пальто скрывают не выпивку и ланч. Так что, если ему нужны деньги сумасшедшего, их придется заработать.

— Куда вас доставить, мистер?

Фрост развернул газету, экстренный выпуск, и расстелил ее на просоленной скамье у руля. Браня ветер, срывавший газету, он показал Уиксу карту первого дня воздушной гонки на Кубок Уайтвея.

— Видишь, как они огибают статую и летят дальше над рекой?

— Да.

Здоровяк нарисовал на карте крестик.

— Я хочу быть здесь, чтобы солнце осталось позади.

Глава 16

— Изменились ли ставки на Джозефину? — спросил Исаак Белл у букмекера Джонни Масто за две ночи до начала гонки.