Гонка

— Ночной дежурный рассказал мне, что у ди Веккио на голове была большая шишка, словно он, потеряв сознание, упал с кровати. Мог очнуться в затуманенном сознании, попытался встать и упал. А может, шишку ему поставил тот, кто открыл газ. Беда в том, что точно неизвестно.

— Возможно, и не узнаем, — согласился Белл.

— Могу я вас кое о чем спросить, мистер Белл?

— Давайте.

— Почему вы попросили меня расследовать самоубийство?

— Я летаю на последней машине, построенной ди Веккио. Она ведет себя не как плод работы человека, покончившего с собой. Она необыкновенно прочна и летает так, словно построивший ее человек любил создавать летающие машины и хотел в будущем построить много новых. Впрочем, это попросту необычное ощущение, не улика.

— Но если добавить ваше необычное ощущение к необычной шишке на голове ди Веккио, получается совпадение, верно?

— Да, странное совпадение, — улыбнулся Белл.

— Но, как вы сказали, мы этого не узнаем. Ди Веккио мертв. Мертв и тот, кто мог его убить.

— Возможно, — сказал Белл, напряженно размышляя. — Дэш, вы сказали, что ди Веккио упомянул машину, купленную в Париже на деньги женщины. Вы сказали, что это какой-то двигатель. Что значит «какая-то машина»?

Дэшвуд улыбнулся.

— Это больше всего смутило бедных монашек. Поставило в тупик.

— Почему?

— Рыбаки назвали его polpo. Polpo значит «осьминог».

— Какой двигатель похож на осьминога? — спросил Белл. — Восьмицилиндровая «Антуанетта», может быть.

— Ну, они еще называют осьминога рыбой-дьяволом. Но это не имеет смысла, если говорить о двигателе.

Белл спросил:

— А что произошло, когда монашки запутались?

— Рыбаки нашли другое слово. Calamaro.

— А это что? Кальмар?

— Мария сказала, что да. Мария — это красивая монашка.

— Двигатель, похожий на осьминога или кальмара? Они ведь совсем разные, кальмар длинный и узкий, со щупальцами сзади, осьминог — круглый и плоский, восьмирукий. Дэш, отправляйтесь в библиотеку. Узнайте, что общего у мистер Кальмара с мистером Осьминогом.

Помощник Энди Мозера Юстас Уид из Чикаго, которого Белл нанял, чтобы у Энди было больше времени на выяснение механических причин крушений в гонке, попросил отпустить его на вечер — он хотел повидаться со своей девушкой, живущей в южной части города.

— Возвращайся затемно, — велел Энди. — Если удержится хорошая погода, они вылетят в Пеорию.

Юстас обещал вернуться задолго до того — он знал, что сдержит слово только потому, что за дверью гостиной будет сидеть мать Дэйзи. Его худшие страхи оправдались. В девять вечера миссис Рэмси сказала из соседней комнаты:

— Дэйзи, попрощайся с мистером Уидом. Пора спать.

Юстас и рыжеволосая красавица Дэйзи переглянулись; оба были уверены, что, если бы матери здесь не было, они нашли бы постели лучшее применение. Но мать была здесь, поэтому Юстас вежливо сказал: «Спокойной ночи, миссис Рэмси», и получил из-за закрытой двери в ответ решительное «спокойной ночи». Его вдруг осенило, что миссис Рэмси не так уж холодна и неромантична, как он считал. И он обнял Дэйзи, чтобы по-настоящему попрощаться с ней.

— Когда ты вернешься? — спросила она, когда они оторвались друг от друга, чтобы вдохнуть.

— Если все пойдет хорошо, гонка продлиться еще три недели. Или четыре. Надеюсь, через месяц буду дома.

— Так долго, — сказала Дэйзи. Потом без всякой связи с предыдущим спросила: — А что, Джозефина хорошенькая.

Юстас, у которого случилось второе озарение за вечер, ответил:

— Да я не заметил.

Дэйзи крепко поцеловала его в губы и льнула к нему, пока мать из-за двери не сказала:

— Спокойной ночи!

Юстас Уид спустился по лестнице. Голова у него кружилась, а душа была полна.

Дорогу ему преградили два бандита. Парни из Вест-Сайда.

Юстасу показалось, что ему предстоит драка, причем такая, в которой ему не победить. Бегство казалось лучшей мыслью. Он был высоким и гибким и, вероятно, смог бы убежать от них. Но он и шелохнуться не успел — они встали с боков и, к его удивлению и ужасу, достали ножи.

— Босс хочет тебя видеть, — сказал один. — Пойдешь спокойно?

Юстас взглянул на ножи и кивнул.

— А в чем дело?

— Узнаешь.

Встав по обе стороны от Юстаса, они прошли с ним несколько кварталов, потом вошли в тускло освещенный, дымный бар, а через него — в контору. За столом сидел хозяин бара, человек с животом, как бочка, в котелке, в жилете и галстуке. На столе, подогреваемый свечой, кипел в маленькой чугунной кастрюльке парафин. Запах парафина очень походил запах перегоревшего касторового масла в выхлопе двигателя «Гном». Рядом с кастрюлькой расположились короткий кусок медной трубки, узкогорлый графин с водой, кожаный мешок чуть длиннее трубки и зловещего вида дубинка с гибкой рукоятью и толстой головкой.

— Закройте дверь.

Бандиты послушались и остались стоять у двери. Хозяин салуна знаком подозвал Юстаса к столу.

— Тебя зовут Юстас Уид. Ты гуляешь с Дэйзи Рэмси. Она красивая. Хочешь, чтобы она такой оставалась?

— А что вы…

Хозяин салуна взял дубинку так, что ее конец заходил в воздухе, как маятник.

— Или хочешь, вернувшись с гонки, обнаружить, что у нее вместо лица каша?