Гонка

Фрост, как делал неоднократно уже, осмотрел бесконечные мили прерии и кустарников, желая убедиться, что никто не вмешается. Прерия, заросшая коричневыми кустиками медовой травы, уходила к горизонту. На западе виднелись то ли облака, то ли невысокие холмы. В восьми или десяти милях к северу он увидел одинокое веретенообразное сооружение, которое могло быть ветряной мельницей, водокачкой или буровой вышкой. Блестящие рельсы прямой линией уходили на запад и на восток, вдоль них вытянулась линия телеграфных столбов.

Ковбои погрузили ящики в фургон. Охраняемый всадниками, он двинулся на восток по ухабистой дороге, идущей параллельно железнодорожной ветке. «Томас» догнал его в двух милях от ветки. Вблизи внешность всадников заставила бы любого полицейского, который не зря ест свой хлеб, выхватить оружие: всадники походили не на ковбоев, а на грабителей. На их руках не было мозолей и шрамов от тяжелой физической работы. Зато на бедрах у каждого висело по две кобуры с пистолетами, а к седлу было приторочено ружье, «Винчестер» в чехле. Увидев троих в «Томасе», бандиты выжидательно повернулись к высокому человеку в середине. Гарри Фрост уже узнал в нем вожака, с которым имел дело в старину и которому доверял.

Фрост спросил:

— Кто из вас был на испано-американской войне?

Четверо мужчин в широкополых соломенных шляпах кивнули.

— Из кольта приходилось стрелять?

Они снова кивнули, по-прежнему поглядывая на вожака.

— Идите за мной. Тут есть ручей, на берегу можно поставить пулемет.

Никто не шелохнулся.

— Герберт, — дружелюбно сказал Фрост. — Мои друзья в Чикаго говорят, что ты крутой парень. Не могу не заметить, что все смотрят на тебя так, словно ожидают твоих мудрых слов. Что у тебя на уме?

Герберт ответил, по-техасски растягивая слова:

— Мы вот говорили, почему бы нам, вместо того чтобы палить по аэропланам, не отобрать у тебя сейчас деньги, и машину, и пулеметы… а если ты не будешь сопротивляться, мы разрешим тебе сесть в товарный поезд до Чикаго. Вас ведь трое, а нас шестеро.

Сжимая ствол кольта мощной рукой, Гарри Фрост взял стоявший у него между ног двуствольный обрез.

Преступник бесстрашно смотрел в сдвоенные дула.

— Я не боюсь того, кто в меня целится. Особенно из такой двустволки.

— Я не просто целюсь, мистер Герберт, — ответил Гарри Фрост. — Я тебе голову снесу. — Он щелкнул обоими курками. Дробовик прогремел, как пушка, и двойной заряд дроби сбросил Герберта с седла.

На открытой местности эха не было, только грянул короткий гром да заржали испуганные лошади. Когда банда мертвеца справилась с лошадьми, Скоттс и Мэйхью уже держали в обеих руках по револьверу, а сам Гарри Фрост перезарядил дробовик. Лицо его побагровело от праведного гнева.

— Кто еще?

Из ящиков достали пулеметы, крепления, ящики с патронами и станины и разместили все это в скудной тени кустов и низких деревьев на берегу ручья. Разобрали и вычистили пулеметы и поставили их на двухколесные станины. Оружие, в том числе ящики с патронами, весило почти четыреста фунтов. Проклиная эту тяжесть, они провезли ее по сухому руслу ручья, глубокому и узкому, как армейский окоп. Расположенные в двухстах ярдах один от другого и установленные на тележках кольты могли обстрелять всю железнодорожную линию, вдоль которой полетят аэропланы.

Чтобы убедиться, что пулеметы работают, они заправили в них патронные ленты и выпустили из каждого по пятьдесят патронов, убив несколько коров, которые паслись за полмили от них.

Гарри Фрост протянул Скоттсу свой охотничий нож.

— Пойди отрежь мяса на ужин. Да и на завтрак тоже. Мы здесь пробудем какое-то время.

Мэйхью он приказал подняться на столб и прослушивать передачи.

Телеграфист спустил со столба провод, подсоединил к нему ключ, сел спиной к столбу, положил ключ на колени и начал принимать сообщения, которыми обменивались диспетчеры далеких станций. Несколько раз он предупреждал о проходе поезда. Все прятались под железнодорожным мостом, перекинутым через ручей, и пережидали, пока поезд прогремит над головой. Большая часть телеграмм касалась проводки «особых» поездов — специальных составов богачей и поездов, нанятых газетчиками. Все направлялись в Форт-Уорт на грандиозную свадьбу.

Глава 33

Исаак Белл удивился, когда Престон Уайтвей попросил его быть шафером, но потом понял, что газетного магната окружают люди, которые на него работают. А он обращается с ними так, что они не могут стать его друзьями.

— Для меня это честь, — сказал Белл, довольный тем, что сможет стоять рядом с Джозефиной и защитить ее, если Фрост каким-то образом прорвет линии защиты. Когда Джозефина попросила Марион быть подружкой невесты, он был доволен гораздо меньше. Это ставило его невесту прямо на линию огня, но Марион ясно дала понять, что не откажет Джозефине в ее просьбе: ведь Джозефина за тысячи миль от своих родных, и она единственная женщина, участвующая в гонке.

В ответ на запрос Ван Дорна из Вашингтона о «свадебной шумихе» Исаак Белл телеграфировал:

ПРЕСТОН ВЫДАЮЩИЙСЯ ОРГАНИЗАТОР