Гонки на выживание

Александра немного помолчала. Она никогда и никому не рассказывала правды; она поклялась сама себе, что никогда не поступит так с Андреасом. Но сейчас перед ней был его отец – он ни за что на свете не стал бы вредить собственному сыну, он продолжал любить сына как никто другой.

– Нет, – сказала она тихо.

Прошло несколько секунд, прежде чем до него дошел смысл ее слов.

– Что?..

– Она не его плоть и кровь, папа. – Александра перевела дух. – Она его дочь, это бесспорно, но не он дал ей жизнь.

– О боже. – Слова сорвались с его губ тихо, почти безо всякого выражения, но в них прозвучала непереносимая боль. Он смотрел на Александру таким взглядом, что ей стало страшно. – Расскажи мне.

Это был приказ.

Потом они оба плакали, пытаясь утешить друг друга в своем горе.

– Если бы Андреас узнал, что я вам сказала, я думаю, он бы меня убил.

Роберто вытащил из кармана большой белый носовой платок.

– Девочка ничего не знает?

– Конечно, нет!

Он покачал своей большой головой с пышной шапкой волос.

– Как же тяжело ему было! – Роберто взглянул на Александру. – И тебе тоже, mia cara.

– Я не так сильно страдала, как Андреас. Он до сих пор страдает.

– Пока он не научится разделять свою боль с другими, боюсь, у него не будет другого выбора. – Роберто встал. – Идем, – сказал он своим глубоким басом. – Давай пойдем к ней.

Спящая Бобби, как и большинство детей, напоминала ангелочка. Ее нежно-розовые губки, еще не знающие помады и мужских поцелуев, были чуть полуоткрыты, невероятно длинные черные ресницы трепетали во сне, кожа была окрашена легким румянцем.

Роберто наклонился и запечатлел нежный поцелуй у нее на лбу, потом тихонько увел Александру прочь из комнаты.

– Если бы Анна пришла ко мне с таким предложением, – сказал он, когда они вернулись в столовую, – не знаю, что бы я сделал.

– Я думаю, рано или поздно вы бы согласились. Вы так сильно ее любили… вы бы все для нее сделали.

– Может быть. – Он покачал головой. – Но мне было бы тяжело. – Его глаза затуманились. – Чтобы она пришла ко мне, беременная от другого мужчины… нет, для Анны это было бы немыслимо. Но вообще-то, мне бы казалось, что легче стерпеть неверность. Это было бы не так искусственно, не так нарочито, не так… похоже на научный эксперимент.

– Но весь смысл в том, чтобы пресечь в корне самую мысль о неверности! – горячо возразила она. – Это было заранее обдуманное решение, мы оба пришли к нему сознательно, потому что хотели ребенка. – Тут она смутилась, ощутив лицемерие в своих словах. – Вернее, потому что я хотела ребенка.

– Он тоже хотел ребенка, Александра, – заверил ее Роберто. – Ты сама говорила, что чрезмерная враждебность стала результатом его огромной любви к Бобби, потому что для него непереносима мысль о разлуке с ней.

– Но он сам до этого довел! – в отчаянии вскричала Александра. – Мысль о разводе принадлежала ему, он сам на этом настоял!

– Я знаю, cara, знаю. – Он вдруг решительно кивнул. – А знаешь, ты, пожалуй, права насчет переезда в Онфлер. Это пойдет вам на пользу.

– Я этого не сделаю, если Андреас не согласится, хотя до сих пор он соглашался со всем, что бы я ни предложила. Как будто ему все равно. Когда я с ним связалась, чтобы получить разрешение увезти Бобби на эти каникулы, он ответил мне через адвоката. – Она беспомощно развела руками. – Раз уж он все равно отказывается с ней встречаться, не могу себе представить, с какой стати он стал бы возражать на этот раз.

Роберто задумался.

– Возможно, это его шокирует, – медленно проговорил он, – приведет его в чувство. Все еще может наладиться. Жизнь – штука долгая. – Роберто обнял ее за плечи. – Я рад, что ты наконец решила поделиться своей тайной со мной.

– Мне жаль, что Андреас сам вам не рассказал много лет назад. Вы могли бы ему помочь.

– У меня есть предложение, – вдруг объявил Роберто.

– Какое?

– Я полагаю, нам следует откупорить ту бутылочку кальвадоса, что ты мне привезла. Это будет как раз к месту.

Роберто подошел к отделанному ореховым деревом бару и вынул бутылку.

– Присядь, – сказал он, открывая бутылку и наливая кальвадос в коньячные рюмки.

– За что пьем? – спросила Александра.

– За Онфлер, – предложил он, протягивая ей рюмку и придвигая поближе свой стул. – За новое начало, новые надежды и за старую дружбу.

– Я люблю вас, папа, – тихо призналась Александра. Она протянула руку и погладила его по щеке, уже колючей от отросшей к ночи щетины. – И вашего сына я тоже люблю.

– Я знаю.

Александра подняла свою рюмку.

– За наше будущее, – сказала она. – За нашу девочку.

Кальвадос блеснул золотом в их рюмках.

– За Бобби, – сказали они хором.

Александре понадобилось всего семь дней, чтобы найти для них дом, но это произошло совершенно случайно.