Гонки на выживание (СИ)

— Однажды моя мама сообразила, что не сможет оберегать меня вечно и нашла девушку, согласную принять эстафету заботы обо мне несчастном, — мрачно сказал Чертополох. — Ее отец был по настоящему верен и достоин занять мамино место, на что ему уже намекали. Им показалось лучшим из выходов — объединить обе семьи. Дочка обожала папочку, поэтому согласилась, хотя я ей сильно не нравился. У меня не спрашивали. И я бы, наверное, смирился. Я был уверен, что смирюсь. Пока не увидел свою невесту. Знаешь, я ведь даже не думал что такие бывают. Аристократка до мозга костей и одновременно самая пропащая девчонка, умная дочка последней шлюхи из беднейшего квартала решившая, во что бы то ни стало, выбиться в люди. Красота, властность и хрупкая стеклянная бабочка со спрятанным внутри стальным каркасом. До сих пор не понимаю, как это может сочетаться в одном человеке. Я пропал. И впервые за долгое время стал делать глупости. Закончилось тем, что я предложил оставить супружеские обязанности на неопределенное будущее. Пока она не решит, что действительно этого хочет или не хочет. Это ведь позволяло безболезненно развестись, просто доказав, что брак был фиктивным. В крайнем случае. А пока можно было просто жить, пока наши родители не потребуют от нас прямым текстом наследника славных семейств. Я думал она поймет и оценит. Наивный.

— Не поняла и не оценила, — сделал вывод Тойво.

— Ну да, не оценила. Она решила, что слухи правдивы и я интересуюсь исключительно мальчиками, почувствовала себя свободной и занялась личной жизнью. Никого особо не стесняясь. Не понимаю, откуда эти слухи взялись? Ладно, хватит обо мне. — Чертополох усмехнулся в упор глядя на Тойво, тот даже поежился под его взглядом. — Теперь о тебе. Почему бы тебе не упасть к ногам Марии, не признаться во всепоглощающей любви и не зажить с ней счастливо, с парой детишек и без этой недостойной уважающих себя людей работы?

— Не могу. Я уничтожил ее жизнь. Убил человека которого она охраняла. Сволочной был человек, но она же не виновата. А ее из-за этого выгнали, отправили в вечную ссылку.

— Ну, вечная работа телохранителем, это тоже не жизнь. А к ногам все-таки упади. Вам обоим лучше будет.

Высказавшись, парень отвернулся и начал старательно раскачивать кресло. Еще и насвистывал что-то. Догадливый. Иногда очень хотелось его придушить. За эту самую догадливость и нежелание держать свои догадки при себе. Хотелось именно потому, что он прав. И так было бы лучше. Только где взять храбрости на попытку, после которой, в случае неудачи, вообще ничего не останется? Даже возможности просто стоять рядом.

— Кажется, у нас гости. Готовь свое красноречие, — вывел Тойво из состояния задумчивости радостный возглас догадливого парнишки.

— Нет у меня никакого красноречия, — признался Тойво. — Так что вести переговоры придется тебе. Удачи.

— Не думаю что им понравится мой обычный стиль переговоров с им подобными.

— А ты постарайся. Экспериментируй. У тебя получится. Я в тебя верю.

Чертополох возмущенно фыркнул, но не стал больше ссылаться на неподходящий стиль и прочие проблемы. Понял, что Тойво никому не намерен облегчать жизнь. Точнее, предоставлять возможность закончить эту самую жизнь, наплевав на все нерешаемые проблемы, которые Чертополох намеревался на себя взвалить в случае выживания в этой переделке. Он, кажется, вознамерился остановить набиравшую обороты войну. Если нет, то один потомок корейцев разбирается в людях меньше, чем ему всегда казалось.

Тойво отстраненно наблюдал, как парень питается связаться с кораблями, торжественно приближавшимися к «Джанкою». Эмоции куда-то исчезли. Их у него никогда не было много, но сейчас не осталось совсем. Главное, что вовремя. Ведь переживать нет смысла в любом случае. Что бы не случилось они не проиграют. Просто счет при разных исходах будет разный.

Торжественное закрытие

Торжественное закрытие.

Шелест чихнул, удивленно прислушался к своим ощущениям и поплотнее закутался в одолженную куртку. Кажется, он действительно простудился. Впервые в жизни. И он был счастлив.

Куртка была велика, так что он в ней утопал и чувствовал себя завернутым в облако, настоящее облако, а не такое какие бродят по небу планеты Стужь. Меховой воротник щекотал лицо. А рядом сидела девушка не дававшая ему покоя два года и пыталась на ощупь определить температуру тела после каждого чиха. Через раз ее рука натыкалась на шишку, но это не имело значение. Ведь она о нем беспокоится. О нем. Так странно. Тут проблемы мирового масштаба, а он счастлив.