Гонки по лабиринту

Он заснул, а потом проснулся, не зная, было ли уже почти утро или прошло всего несколько мгновений. Опять стреляют. Он поборол искушение поднять руку и попытаться разглядеть циферблат своих часов в бледном свете. Он старался не думать ни о разгромленной комнате Федорова, ни о Лене Муравьевой, ни даже о Пительникове.

Снова привиделся Федоров - Андрей заворочался. Федоров вспоминающий Лену. Федоров, бледный, как водянистый свет.

Андрей резко выпрямился, пытаясь отдышаться, его рот жадно хватал воздух, как у рыбы, тело было холодным, покрытым потом, и он смотрел на Федорова, невозмутимого, как Будда, стоявшего в ногах его кровати.

- Просто ... не дергайся, - сказал Федоров низким и спокойным голосом. - Ладно? Это всего лишь я, ясно?

Андрею удалось кивнуть.

- Встань и оденься, - потребовал Федоров, исчерпав всю свою нежность. - Нам надо идти.

Андрей откинул одеяло.

- Сколько сейчас времени? - Он не знал, почему это так важно.

- Почти два часа ночи.

Дмитрий сел на скамью перед комодом напротив кровати Андрея, в то время как Шальнев прошел через спальню к своему шкафу и схватил брюки с вешалки, мгновенно вспомнив о растрепанной рубашке в шкафу Федорова.

- Что происходит?

Федоров расслабленно сидел на скамейке, наблюдая за Андреем без особого интереса.

- Что ж, пришло время расплаты.

Андрей сел на стул и натянул носки.

- Пока мы ели, ты спросил меня, чего я хочу от тебя за всю эту помощь, которую я тебе оказываю, - сказал Федоров таким тоном, словно он щедро делился информацией с Андреем, делал за него свою работу. - Ну, это оно и есть.

- А что такое "это"?

- Не так уж и много, - ответил Дмитрий. - прокатишься со мной.

- О кей.

Шальнев не ожидал, что он будет много говорить в квартире.

Когда Андрей оделся, они вышли на лестничную площадку и по изогнутой лестнице спустились на крыльцо, где их ждал маленький фургончик "Форд" с затемненными стеклами и работающим мотором.

- Садись, - сказал Дмитрий, подходя к водительскому месту.

Когда Андрей открыл дверь, он с удивлением увидел молодую девушку, сидевшую на одном из сидений позади них. Ей было не больше восемнадцати. Она молчала, и Андрей тоже молчал, когда он забрался внутрь и сел рядом с Дмитрием, который как раз закрывал дверь и включал передачу.

Они быстро выехали на бульвар Шевченко и направились на запад, проносясь по пустому бульвару под высокими каштанами, их фары горели в дымке и тумане. Затем они пересекли мост, Федоров повернул на улицу Артема и дальше поехал по проспекту Богдана Хмельницкого, мимо ТЦ 'Империя мебели', а еще через полкилометра свернул на проспект Панфиловцев. Затем он свернул налево на Югославскую, проехал вперед до улицы 60-летия СССР в Куйбышевский район, района узких улочек, бедных зданий и суетящихся людей. Он продолжал двигаться по более темным, мрачным улицам, пока фургон не замедлился из-за булыжников, а затем выбоин, ползущий почти на холостом ходу. Андрей знал, что звук автомобильного мотора был зловещим для многих людей, живших за стенами в этих пустынных улочках. Многие из них просыпались и слушали с открытыми глазами, затаив дыхание в темноте, пока фургон не проезжал мимо. Дмитрий свернул в переулок без уличных фонарей и переключил фургон на пониженную передачу, когда дорога начала подниматься. Его фары заскрежетали по шершавому камню и поймали свернувшийся хвост пса как раз в тот момент, когда пес поднялся на гребень улицы над ними.

На улице Писарева Федоров свернул на обочину, и девушка встала, открыла боковую дверь фургона и вышла. Здесь вообще не было асфальта, и Андрей даже чувствовал запах пыли вместе с вонью от свалок. Девушка поднялась на тротуар, спустилась через две-три двери от того места, где они сидели, и тихонько постучала в дверь. Андрей заметил, что у нее из сумки торчит свернутый белый халат. Эти частные дома выглядели потрескавшимися и заброшенными, где-то лаяли собаки. Федоров закурил сигарету, крошечное пламя от красной пластиковой зажигалки стало фосфорно-белым, а затем исчезло. Андрей слышал, как девушка разговаривает - приятный голос в темноте. Он запомнил ее лицо. Потом она вернулась, спустилась по ступенькам, вошла в фургон, дверь закрылась, и они снова тронулись в путь.

Федоров продолжал петлять по узким улицам, но в другом направлении, каждая улица казалась удивительно похожей на все остальные, доказывая однообразие нынешней бедности. Они снова остановились, и снова девушка вышла, пошепталась у двери, вернулась, и они снова исчезли. Теперь окрестности изменились, и Андрей узнал некоторые ориентиры, а потом понял, где они находятся, улица Чижевского. Район кладбища 'Чукардины', неподалеку от железнодорожных путей, была застроен еще в советское время.

Здания вдоль дороги не были большими домами с отголосками архитектуры соцреализма, как мог бы себе представить обыватель. Вместо этого на подъезде к старому городскому кладбищу "Чукардины" стояли частные домики, перемежавшиеся вышками электропередач, как черные паутины на фоне дымного ночного неба.