Гонки по лабиринту

- Верно. Был какой-то неловкий момент, когда Лена поняла, кто я такой. Мне показалось, что Диана Пительникова не знала о проблемах Елены дома. Поэтому Лена попросила женщину оставить нас одних на несколько минут. На самом деле мы довольно хорошо поговорили. Я сказал ей, что после того, как она исчезла, все думали, что ее убили, и Белов стал подозреваемым. Она не могла в это поверить, утверждала, что понятия не имеет. Она много расспрашивала о своей матери, как она поживает, казалось, сожалела, что заставила ее пережить все эти волнения, но ей было наплевать на отца. Даже не хотела говорить о нем. Я рассказал ей о беспокойстве ее матери, о том, что она не собиралась говорить отцу, что она хотела разобраться с девочкой, только между ними двумя. Она начала плакать. Я не знал, что и думать: то ли она испугалась, то ли почувствовала облегчение, то ли впала в депрессию. Наконец я ее успокоил. Я сказал ей, чтобы она все обдумала, и что мы должны встретиться снова на следующее утро, в пятницу, и все обсудить. Но она не хотела, чтобы я снова возвращался к Пительниковой, поэтому мы договорились встретиться в кондитерской.

Я не сразу позвонил Жанне Муравьевой. Я думал, что встречусь с девушкой еще раз, чтобы лучше понять, как все пройдет. По правде говоря, Андрей, мне эта девушка понравилась с первого взгляда. Она казалась хорошим ребенком. Я не хотел просто оставить ее холодной. А на следующее утро я сижу в магазине у окна и смотрю на улицу. Она опаздывает на двадцать минут. Я уже собирался бросить ее, когда она вбегает в магазин, говорит, чтобы я пошел с ней, бросает деньги, и мы спешим на улицу, где садимся в машину. Я впереди, она сзади. За рулем - Денис Белов. Мы едем по кругу, и Белов начинает допрашивать меня, как будто он проверяет меня, может быть, я не тот, за кого себя выдаю, и он допрашивает меня, чтобы добраться до сути. Лена все время оборачивается и смотрит нам за спину, а Белов все время щелкает глазами в зеркало заднего вида.

- Во всяком случае, через некоторое время они немного расслабляются. Я говорю им, что они, очевидно, в какой-то беде, и они должны пойти обратиться к бывшему мужу Дианы, Борису Пительникову. Белов начинает ругаться, а Лена говорит: "Нет, нет, это было бы совсем нехорошо. Поездка к Борису была бы ошибкой. Что бы я ни делала, не ходи туда и не упоминай о нас. Не делай этого.", сказала она. Я ответил, что не собираюсь этого делать. Я предлагал им сделать это. Это у них проблемы, а не у меня. Нет, говорят они. Это было бы нехорошо. Мы продолжали ехать.

− А кто такой Борис Пительников? − спросил Андрей.

−Куратор из Москвы, живет уже давно в Донецке. Курирует местных боевиков ЧВК Вагнера, воюющих здесь. Неофициально входит в десятку самых влиятельных людей в ДНР.

Хотя Федоров говорил в своей обычной нарочитой манере, довольно медленно, размеренно, он выдавал себя. Дмитрий Федоров никогда не был болтлив. Во всяком случае, он склонялся к другой крайности. Чаще всего собеседнику приходилось вытягивать из него информацию, что сводило с ума, если кто-то пытался работать с ним в случае высокого давления, кто должен был двигаться быстро и полагался на быстрый, свободный поток информации между несколькими сотрудничающими командами. С другой стороны, вам никогда не приходилось беспокоиться о том, что он сплетничает больше, чем вы хотите, чтобы другие люди знали. Болтливый детектив был одним из главных раздражителей Андрея.

Но Федоров всегда обращался к делу, хотя и слишком медленно, и все же здесь он говорил больше, чем нужно, не в силах изменить себя. Он мог бы вкратце изложить то, что сказал до сих пор, в четырех или пяти предложениях, но он тянулся неэффективно-медленно, чтобы быть уверенным, но тем не менее тянулся. Он выказывал волнение, которого Андрей никогда раньше в нем не замечал, и от этого Андрей встрепенулся.

- Мы ездили по городу. Еще больше расспросов, - продолжал Федоров, - пока они, похоже, не убедились, что я не тот, за кого они меня принимали. Но они, похоже, не хотели отпускать меня. Белов спросил, не знаю ли я кого-нибудь среди знакомых Бориса. Я сказал ему "нет", что было правдой. Я не связывался с Борисом Пительниковым, когда приехал сюда, потому что не хотел волноваться, что кто-то за мной наблюдает. Белов сказал, что это был хороший звонок, потому что вариант с Борисом - нелучший. Белов, ему, наверное, лет двадцать семь-двадцать восемь, уже некоторое время здесь, в ДНР, так что он не ребенок. Я не чувствовал себя слишком плохо из-за него.

Через некоторое время они высадили меня в трех-четырех кварталах от того места, где подобрали. Лена сказала, что они свяжутся и дадут мне знать, что сказать ее матери, что она собирается делать.

- Значит, она знает, где ты остановился? - Спросил Шальнев.

- Да, они знают.

Федоров снова подождал, пока утихнет очередной поток машин. Андрей до сих пор не знал, зачем Федоров позвонил ему, разве что сообщил, что дочь Муравьевых действительно жива. Но дело было не только в этом, Федоров просто еще не дошел до этого. Он собирался это сделать.