Гонки с дьяволом

В это время в доме послышался шум, крик Марийки и мычание раненого парня. Я посмотрел на лесника. Но он спокойно махнул рукою, дескать, пусть сами разбираются. Минут через пять на крыльцо выбежала Марийка. В руках она держала укутанного в одеяло ребенка, прижимая его к груди правой рукой, а в левой держа небольшой узелок. Увидев нас, она решительно направилась ко мне.

— Ребенок-то… ребенок! — она сделала жест как-будто хотела мне его отдать, но тотчас же прижала его к груди. — Ребенок-то его! Его ребенок! — она всхлипнула. — Как же я теперь, а? Куда мне? — она по очереди смотрела то на меня, то на отца, то на стоящего в стороне Алексея.

Мы молчали.

Я протянул руку Ивану Акимовичу.

— Ну, до завтра! Да смотрите, чтобы ваш «приблудный» не начал стрелять по моим ребятам!

Мы пошли к вертолету и вслед за нами, мелко семеня ногами, то и дело поправляя сбившееся одеяло, поспешила Марийка.

Алексей уже было протянув руку, чтобы взять у нее девочку и помочь забраться в кабину, как она обернулась к дому. У плетня стоял белобрысый парень и смотрел нам вслед. Марийка, выхватив у Алексея ребенка и, бросив узел, с криком: «Ми-и-ша-а!» — кинулась назад.

— Ты слишком долго отсутствовал… — сказал я Виктору на следующий день.

Он ничего не ответил, лишь отвернулся к стене. Он был еще слаб и большую часть времени проводил в постели. Афанасий Иванович кормил его медом и отпаивал какими-то травами.

Глава XVI СМЕРТЬ БОРИСА ИВАНОВИЧА

— Вы не уехали?

Женя бросила на меня взгляд, полный укоризны.

— Нет. Катюша передала с Борисом Ивановичем письмо.

— Я написала Марии Семеновне, чтобы она приехала сюда и встретилась с вами. Если вы, конечно, не против!

В голосе Кати прозвучало едва заметное удивление и легкая обида. Она посмотрела на Евгению. Та сделала едва заметный успокоительный жест, как бы говоря:

«Все будет в порядке!»

— Не только не против, но сам хотел просить вас об этом, но не успел.

Она ждала еще чего-то. Пауза затянулась. Я почувствовал себя неловко. Евгения вдруг вспомнила, что пора кормить Оленьку и быстро поднялась на второй этаж.

Только сейчас я обратил внимание, что Катя теперь одета в легкий голубой ситцевый халатик, полы которого едва доходили до колен. Ворот был расстегнут. Ее длинные пепельно-русые волосы были распущены и перехвачены широкой голубой лентой.

— Разве вы хотели, чтобы я уехала?

Она подошла вплотную, почти касаясь моей груди. Голова ее слегка откинулась назад.

— Нет! Не хотел! — Мне показалось, что это сказал кто-то другой, стоящий рядом. А может быть я только подумал сказать.

Наши губы встретились. Это было восхитительное и странное ощущение. Казалось, в меня вливается что-то невероятное, заполняющее всего без остатка, разливается по сосудам, мышцам тела, проникает в мозг, подчиняя себе решительно все. Если и есть на свете любовь, то это была она, неся с собой и страсть, и нежность, и дикую неудовлетворенную ярость напряженного тела, и чувство бесконечной благодарности… Кому только? Не знаю! Судьбе? Случаю? Матери-природе, создавшей такое прекрасное разделение сущности человека и вечное стремление к его соединению. Но скорее всего, эта благодарность была именно к ней, к той, которая стояла рядом. Меня вдруг пронзил ужас от одной мысли, что этого могло не произойти или, что она вдруг исчезнет как сон или видение. Я целовал ее шею, плечи, грудь. Халат расстегнулся и упал к ногам. Под халатом ничего не было, было только это тело, прохладное и жаркое, желанное, пугающее своей красотой и совершенством.

Я подхватил ее на руки и понес в спальню. Дверь почему-то была закрытой. Я, что есть сил, ударил в нее ногой. Дверь затрещала, но не открылась.

— На себя, — услышал я тихий голос.

Проснулся я от того, что меня сильно трясли за плечо. Я открыл глаза. В комнате горел свет. За плечо меня трясла Евгения. Рядом стояла Катя, уже одетая, бледная, с испуганным лицом.

— Скорее вставай! Борис Иванович тяжело ранен!

Забыв, что я совсем голый, я вскочил с постели. Евгения подала мне одежду.

— Скорее! — торопила она меня. — Там тебя уже все ждут!

Площадь у главного корпуса была освещена фарами двух грузовиков. Вокруг них суетились люди. Кто-то схватил меня за руки. Это был Алексей.

— Где Борис Иванович? — спросил я.

— Его отнесли в операционную. Там Паскевич.

Мы поспешили к поликлинике. У ее крыльца стояли люди. В предоперационной Александр Иванович заканчивал мыть руки.

— Что с ним? — спросил я.

— Пулевое ранение в живот. Возможно, повреждена печень. Необходима кровь.

— Группа?

— Четвертая.

— Ну, это уже легче.

— Донор есть.

— Кто тебе будет ассистировать? Может, я?

— У тебя будут другие дела.

Держа руки на весу, он повернулся к операционной сестре. Та надела на него стерильный халат и повязала маску, подала резиновые перчатки.

Борис Иванович лежал на операционном столе. Ему уже дали наркоз. Не оборачиваясь, Паскевич велел нам выйти.

— У нас еще двое легко ранены и убита одна из девушек. Из тех, что приехали на подводе, — сообщил Алексей.

— Куда ранены?