Гонки с дьяволом

Кроме дезертиров к нам стали прибывать беженцы из «крепостных хозяйств», которые армия оставляла на месте, облагая налогом. Двум таким хозяйствам мы помогли эвакуировать скот и имущество. Всего за весну к нам переселилось сто двадцать таких беженцев, 38 мужчин и 82 женщины, не считая детей. Основной вопрос, который интересовал переселенцев, — размер натурального налога. Им отвечали, что налог у нас вообще пока не взымается. Нам не верили, пожимали плечами и спрашивали снова. В конце концов, по этому поводу состоялось общее собрание, которое решило, что с частных хозяйств первые три года налог не взымать, а затем ограничить десятью процентами от урожая и животноводства. Наряду с общинным хозяйством у нас стал развиваться и частный сектор — в основном это были новоприбывшие беженцы. Иногда они объединялись для совместной пахоты или уборки. Мы в эти дела не вмешивались. Единственное, что мы неукоснительно требовали — непременного участия всего взрослого мужского населения в учебных занятиях по боевой подготовке. Эти занятия проходили под руководством бывших дезертиров, среди которых оказалось два офицера.

Мы прекрасно понимали то, что по числу бойцов и вооружению мы почти сравнялись с предполагаемым противником, но продолжаем уступать ему в искусстве ведения боя и владения оружием. И, хотя до некоторой степени мы могли теперь говорить с противником на равных, мне мучительно хотелось избежать столкновения или хотя бы оттянуть его. Время работало на нас. Из-за дезертирства, которое начинало принимать массовый характер, силы «Армии Возрождения» таяли, а наши — возрастали.

В конце мая к нам переехало сразу тридцать человек во главе с двумя офицерами. Они прибыли на пяти грузовиках с оружием, воспользовавшись тем, что командование послало их в очередную экспедицию. Командовал ими майор лет тридцати семи. Вместе с ними прибыли и семьи офицеров.

У меня с ними произошел долгий разговор. Я не буду сообщать его подробности, скажу только то, что меня заинтересовало и встревожило.

Дело в том, что экспедиция носила теперь несколько иной характер, чем раньше. Если обычно они проводились осенью для сбора налога, то теперь их послали для мобилизации мужского населения в возрасте до 55 лет. Следовательно, наш противник встал на путь тотальной мобилизации, а, значит, готовит против нас акцию.

— Кроме тех шести хозяйств, куда вас направили, вы знаете еще другие? — спросил я майора.

— Знаю. Я собирал там налоги.

— Это большие хозяйства?

— Одно. В нем около 60 человек. В остальных — поменьше: от трех до пятнадцати жителей.

— Вы сможете их объехать и объяснить ситуацию? С вами могут отправиться несколько наших девушек, которым скорее поверят.

— Сомневаюсь. Слишком свежи у них в памяти воспоминания о наших прошлогодних поборах.

— Тогда вот что сделаем: вы повезете им оружие. Да-да… Выслушайте меня до конца. Если вы им дадите оружие, то тем самым завоюете доверие. Естественно, всех вы не сможете взять на машины, но это и не нужно. В тех хозяйствах, где есть лошади, люди сами смогут добраться к нам. Вы им укажите маршрут, а на полпути их встретят наши.

Майор задумался.

— Пожалуй, вы правы. Лишь бы, получив оружие, они не перестреляли моих солдат.

— На тот случай, если транспорта не хватит, мы вам дадим десяток ЗИЛов.

— Тогда я буду действовать так: сразу же буду отправлять людей, а оставшимися машинами двигаться дальше.

— В добрый путь!

Майор блестяще справился со своей задачей. Вскоре стали прибывать машины и подводы с беженцами. Большинство из них мы поселили в селе, на берегу озера.

По-видимому, эта акция не осталась незамеченной. Противник, видимо, понял, где находят убежище беглецы, его солдаты и офицеры. Мы вовремя отозвали своих «десантников». Задержись они подольше, их бы несомненно раскрыли. Сразу же после прибытия майора и его спутников, мы послали Мише радиограмму с приказом немедленно возвращаться. Неделю спустя все трое были дома.

У нас не было орденов, которыми можно было бы наградить наших «штирлицев». Поэтому к их прибытию был заколот кабан и разведчики получили огромные шашлыки, которые, после нескольких месяцев питания кашами и консервами, были восприняты с не меньшей радостью, чем медали.