Гонки со смертью

И чего она отсюда не уехала? Ведь была председателем ученического совета! И умудрилась проторчать все пятнадцать лет в этом захолустье, выковыривая остатки засохшей пищи из чужих ртов и чувствуя, как жизнь с каждым годом уходит в песок. Бесплодный песок, наводнявший окрестности Чайна-Лейк.

Сиси затолкала последние плакаты в багажник и захлопнула дверцу. Она знала, куда денет всю эту дребедень — отдаст Келли.

В час ночи она с шумом подкатила к ее дому. Свет фар выхватил из темноты стоявшую в гараже «миату». Сквозь опущенные жалюзи из гостиной пробивался свет. А еще музыка. Значит, решила устроить собственную вечеринку. До чего же легкомысленная баба, никакой ответственности! Сиси вытащила из машины плакаты, бросила их на крыльцо и позвонила в дверь.

К ней никто не вышел. Ее охватила злость. Пришлось позвонить снова. Вот сучка! На все ей наплевать! Сиси подошла к окну с фасада. Нет, подумать только, эта мерзавка Келли сидит дома да еще тайком посмеивается над ней! Наверняка уже надралась до «синих помидоров» — как все последние разы, когда они собирались школьным активом. Жалюзи шуршали и топорщились на ветру, и она могла кое-как разглядеть через щелочки гостиную и часть кухни, где на полу валялась сумка с продуктами.

Буйный ветер гнул и раскачивал кусты. И Сиси вдруг охватило зловещее предчувствие. Она снова постучала и открыла дверь.

— Келли!

На полу молочная лужа из разбитой бутылки с примесью чего-то красного — возможно, вина.

Что за бардак? С чего бы это? Сиси осторожно направилась на кухню.

— Келли!

Прямо за молочной лужей на полу лежала какая-то груда, напоминавшая круглую колбасу, только слишком бесформенную и огромную, чтобы оказаться настоящей. Сиси уловила запах щелока и чего-то более неприятного. Она сделала еще один шаг в сторону кухонного стола, присмотрелась и… закричала.

Луна взошла уже высоко, когда мы вернулись в город и в начале третьего ночи подкатили к кафешке «Хобо Джо», где всегда светилась манящая неоновая вывеска и в любое время суток можно было выпить кофейку. Я взяла свой кошелек.

— Кофе хочешь?

Джесси крутил тумблер радиоприемника.

— Да, хочу. Мне большую порцию.

Я расплачивалась за две порции кофе, когда в кафе зашел полицейский. В его взгляде я уловила озабоченность. Он взял свой кофе и встал рядом со мной, отбирая на ладони мелочь. Я кивнула ему.

— Вы одна в такую поздноту? — поинтересовался полицейский, и в голосе его я уловила тревожные нотки.

— Нет, с другом. Он в машине.

Коп оглянулся на наш «мустанг», выложил на стойку монеты и сказал мне:

— Все равно будьте осторожны.

Я обернулась и посмотрела ему вслед, когда он шел к своей патрульной машине. Джесси отчаянно махал рукой из окошка. И я успела услышать выпуск новостей.

В одиннадцать утра мы всем классом собрались в досуговом центре военно-морской базы. Народу набилось много — шептались, нервничали. В маленьком городке дурные вести разносятся быстрее взрывной волны.

Голос Джесси звучал сурово:

— Класс, в котором учился я, был вдвое больше твоего по численности, но у нас после окончания школы умерли только два человека. А у вас уже тринадцать! И что это за напасть?

Крытый двор здания примыкал к спортивной площадке и бейсбольным полям. На одном из закусочных столиков Джесси нашел экземпляр книжицы «В стенах родной школы», где содержались сведения о многих наших одноклассниках и газетные некрологи. Полистав ее минуту, он нервно пригладил волосы.

— Ну, вот взять хотя бы наугад. Автокатастрофа. Тяжелая продолжительная болезнь. Еще одна продолжительная болезнь. — Он недоуменно смотрел на меня. — Как это понимать? Что еще за болезнь такая без названия? Не рак и даже, наверное, не СПИД. А что же тогда? Алкоголизм?

— Заработать алкоголизм всего за несколько лет после окончания школы? Это надо сильно постараться!

Тут я спохватилась, да поздно. Младший брат Джесси умер от цирроза печени в двадцать один год.

— Бывает и такое. Ну хорошо, а что же тогда? Наркотики? — спросил он.

— Очень может быть.

— Или последствия облучения?

— Нет, скорее наркотики. Чэд Рэйнолдс ушел в пустыню и умер там от «передоза». Его тело нашли только месяц спустя.

— А смерть от родов? — Он нахмурился. — Разве не странно? Я имею в виду, в таком возрасте, в нормальном городе…

— Я знала Шэрлин. Она работала учительницей младших классов. — Я потерла уставшие глаза. — Извини.

Я подошла к стойке налить себе газировки и, уже держа в руках полный стакан, увидела только что появившуюся Валери Скиннер.

При дневном свете она казалась совсем иссушенной — прямо-таки тоньше бумаги. В глазах нездоровый блеск, кожа прозрачная, словно фарфоровая, — такое впечатление, будто ее доставили сюда из какого-то другого мира. Обрамленное рыжим париком лицо словно с полотна времен Ренессанса. Она подошла ко мне.

— Ничего себе утречко, правда? Келли-то наша повстречалась с костлявой. Даже меня обскакала.

Я глубоко вдохнула.

— Жаль, что все вы так шарахаетесь от черного юмора.

— Дело не в этом. — Я снова устало потерла глаза. — Может, как-нибудь примиримся?