Гонщик

Я глянул в конец статьи. Фамилия репортера мне ничего не сказала, а вот фотографию делал мой знакомый Федор Игнатьев. Надо бы порасспросить его на предмет причины аварии. Ведь раз он снимал, то был непосредственным свидетелем всего произошедшего и мог увидеть что-то такое, чего все остальные просто не разглядели. Ну и, кроме того, у него помимо напечатанного в газете наверняка есть ещё несколько снимков, да и качеством они будут получше, чем искаженная печатным станком мутноватая картинка. Ценное знакомство, надо признать.

Незадолго до ужина гостиная стала наполняться постояльцами. За стол никто не спешил. Дамы и господа расселись по диванам и креслам и, конечно же, принялись обсуждать центральную статью «Ведомостей». Тут же возникли споры. И тот, о лошадях и мобилях, слышанный мной за обедом, и о том, нужны ли гонки вообще, и о том, насколько с моральной точки зрения приемлемо такое зрелище. Я же сидел в своем кресле, и не слишком вслушивался в беседу, пытаясь осмыслить свое нынешнее положение и составить хоть какой-нибудь план на будущее. Как назло, в голову ничего дельного не приходило. Зато мысли постоянно сворачивали на фото в газете и разбитые гогглы. При таком, не особо сильном ударе, очки пострадать ну никак не могли. Значит, было что-то еще. Еще один удар, который никто из зрителей не видел. Может даже…

При этой мысли мне несколько поплохело. А что если в меня — то есть, в того, прежнего Володю Стриженова, стреляли? Пуля — или что там было — разбила гогглы, но дальше почему-то не прошла, и оставила мне на память о моем предшественнике жесткое сотрясение мозга. А раз так, то стоит повнимательней осмотреть свои очки. Может, там, на внутренней стороне латунной оправы, найдется какое-то доказательство моей теории?

Погруженный в свои мысли, я не сразу услышал, что ко мне обращаются.

— Владимир Антонович!

— Что?

Несколько секунд я хлопал глазами, пытаясь сообразить, чего от меня хотят. А все собравшиеся вокруг смотрели на меня и явно чего-то ждали. Пришлось извиняться.

— Простите великодушно, но я задумался настолько, что выпал из общей беседы. Не могли бы вы повторить свой вопрос?

— Владимир Антонович, — произнесла одна из дам. Во время обеда она молчала, зато сейчас обнаружила нежный певучий голос. — Мы с супругом считаем, что гонки — это моветон. Это потакание низменным страстям плебса, а кроме того — бесполезный риск для людей, отважившихся посвятить свою жизнь этому сомнительному занятию. Но вот молодые люди настолько категорически утверждают обратное, что нам необходим знающий человек, способный разрешить наш спор. И по нашему общему мнению, вы как раз именно такой человек. Окажите нам любезность, изложите вашу точку зрения по этому вопросу.

Подобные лекции мне приходилось читать неоднократно в самых разных компаниях. Я успел отточить формулировки, выправить стиль и почти что выучить эту речь наизусть. И сейчас приготовился поведать свою домашнюю заготовку новому миру, несколько упростив и огрубив основные тезисы в расчете на не слишком просвещенную публику. Главное — не запутаться в терминах и не сбиться с местной несколько высокопарной и витиеватой манеры речи.

Обитатели пансиона в предвкушении моих откровений подсели поближе и приготовились внимать, не пропуская ни единого слова. Ну а я, видя, что публика готова, предпочел не заставлять себя ждать.

— Сегодня перед обедом молодые люди очень верно говорили о том, что прогресс неостановим. Как бы люди старшего поколения не цеплялись за свои привычки и предпочтения, жизнь меняется. Так было до нас, и так будет после нас. Конечно, перемены наступают не мгновенно, но они неизбежны. И знаете, в чем причина этих перемен? В экономике. Деньги начинают двигаться быстрее, и заставляют ускоряться все прочие составляющие нашей с вами жизни.

— Но как это связано с мобилями? — недоуменно спросил давешний толстяк.

— Напрямую, Петр Егорович, — вспомнил я имя ретрограда. — Любой купец может подтвердить, что доход предприятия во многом зависит от скорости оборота денег. И тот, кто сможет заставить свой капитал двигаться быстрее, сможет превзойти своего более медлительного конкурента.

— Да, это так. Но…

— Позвольте, я закончу свою мысль. До недавнего времени, как вы знаете, гужевой транспорт был единственно доступным средством передвижения если, конечно, не считать собственные ноги. И люди, и грузы передвигались со скоростью лошади. Быстрее и легче, чем пешком, это несомненно. Но сейчас появились мобили, и все деловые отношения, прямо или косвенно связанные с перевозками, получили весомую прибавку в скорости. Вы ведь не станете спорить с тем простым фактом, что мобиль быстрее лошади?

— Разве что гоночный. А на улице мобили ничуть не быстрее, — упирался спорщик.

— Хорошо. С какой скоростью едет мобиль?

— В среднем, пятнадцать-двадцать миль в час, — ответил один из молодых парней.

— А лошадь?